Опрокинутый город

Евгений Юрьевич Москвин

Автор экспериментирует с формой на границах сюрреализма, а метафоры, художественные детали могут получать столь неожиданную роль, что повествование как бы сходит в них, как в некую суть.

Многое проникнуто логикой сна, события удивительны, фантастичны по развитию, по движению, герои мыслят четко, но отвечая законам этих событий. В то же время, стиль, манера письма чаще пространны – проза Евгения Москвина требует внимательного, медленного прочтения.

Евгений Москвин

Опрокинутый город

© Е. Ю. Москвин, 2022

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2022

Дизайн обложки И. Н. Граве

* * *

Плыть зрением крылышкуя…

Крылышкуя золотописьмом тончайших жил

    Велимир Хлебников

Глава 1

Вся комната обита проолифленной деревянной рейкой, длинной и узкой. Ее цвет… эти золотистые оттенки, которые обретает дерево, когда его освещает вечереющее солнце…

…я сразу вспоминаю детство, лет пятнадцать назад. Я ложился спать в послеполуденные часы и всегда, поворачиваясь к стене, изучал эти светлые, коричневые разводы на дереве, изучал длинные разводы-волны, невольно, неразрывно, а в них – другие волны, потоньше, плавно заворачиваются в мелкие узелки и побольше, и странные, замысловатые рисунки, и темно-коричневые срезы сучков…

Это изъяны дерева? Иногда окружности маленького среза от сучка будто даже обуглены…

Но они так подходят, дополняют все разводы и рисунки, дополняют… великое разнообразие узловатых фигур и линий, подобных друг другу, и плывешь, плывешь по ним зрением – плыть, плыть, безотчетно, по реям, бескрайние отражения золота.

Это – чудесный мир подобий.

Наверное, я уже погрузился в сон? Нет, я только лежу на кровати, в этой старой комнате. Закат отражается на шторе большим прямоугольником, во всю ширь окна. Четким, правильным, замершим.

Я один, мать пока не вернулась с улицы – скоро вернется…

…я только лежу, повернулся к стене, изучаю бесконечные реи, естественные разводы на дереве, странные, путешествую взглядом по волнам, узлам, путешествую, переходящим линиям, длинным.

Боже, на самом деле, эти натуральные рисунки дерева такие сложные – их так сложно описать. Вот наслаиваются стеки, как воск, как мантии-ткани одна на другой. А в центре – «плямба сургуча». Вот почти что ромб, похож на покатую скорлупку, под ним – сучок, как индейская маска, только чуть деформированная. Или это медальон?.. Потерялся в лепестках тюльпана. И в центре о дного – человек в плаще. Клонится к медальону, который больше него. И этот момент навсегда остановился.

На другой рее – блестящие чешуйки-латы, и дерево неровно. Раньше я боялся даже докоснуться до них – посадить себе заусеницу.

А вот круги друг в друге, как дорожки велотрека, только очень маленького…

Кажется, я изведал весь этот мир деревянных ячеек, когда был ребенком; я знаю все его закоулки, витиеватости, знаю… но забываю каждый рисунок, чуть только отворачиваюсь. Когда я был ребенком… да и сейчас – я невольно строил ассоциации, всегда подгоняя под них то, что вижу. Круги в этом мире слегка неправильные… почти что велотрек, почти что медальон.

И именно поэтому все такое закатное и счастливое.

…И ведь я, в то же время, хорошо знаю три рисунка. Вот они, справа, перед самым лицом, когда смотрю с подушки. Еж с дуплом в боку, профиль китайского мудреца со шлемом, переходящим в длинные одеяния, и голова Франца Шуберта. Помню, в десять лет я увидел портрет Шуберта, а потом этот «рисунок» на рее… разве так уж похож? Волнистая «шевелюра» гораздо меньших размеров, сплюснутая, а ее низ торчит из-за затылка совсем маленьким краешком. Одна половинка пенсне на носу меньше другой, а губы – такой забавный меленький кораблик. Разве это Франц Шуберт? Но каждый раз, когда я смотрю… я всегда невольно думаю о Шуберте, и тут уж ничего не сделаешь. Как у меня раньше возникала эта аналогия.

Три рисунка друг под другом, по реям вагонки сверху вниз. И помню, как мой двоюродный брат говорил, говорил: в этом порядке – еж, китайский мудрец, Шуберт – тебе и приснятся. Будешь засыпать и погрузишься, постепенно, погрузишься в глубины, в глубины от верхней реи к нижней. Еж с