Печорин и наше время

Наталья Григорьевна Долинина

Великая Россия

Книга Натальи Долининой посвящена роману М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Вместе с читателем она размышляет над противоречивым, сложным и обаятельным характером Печорина, над трагичной судьбой, которая была уготована ему и его поколению. Горькой и одинокой неизбежно становится жизнь человека, даже сильного и яркого, если он лишён радости дружбы и любви, если он не способен на верность, если мужество его растрачивается попусту, если он не видит в своей жизни ни высокой цели, ни смысла…

Книги писателя, филолога и литературоведа Н. Г. Долининой «Прочитаем “Онегина” вместе», «По страницам “Войны и мира”», «Предисловие к Достоевскому» давно стали классикой «школьного литературоведения» и неоднократно переиздавались. Кроме анализа литературных произведений, в них затрагиваются темы духовности и нравственности, взросления и выбора жизненных ценностей.

Для читателей среднего и старшего школьного возраста, их родителей и преподавателей, а также для самого широкого круга читателей.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Наталья Григорьевна Долинина

Печорин и наше время

© Н. Г. Долинина, наследники текст, 2021

© С. В. Алексеев, оформление, 2021

© ООО «ГРИФ», макет, 2021

Глава 1. Лермонтов о Лермонтове

На буйном пиршестве задумчив он сидел

Один, покинутый безумными друзьями,

И в даль грядущую, закрытую пред нами,

Духовный взор его смотрел.

И помню я, исполнены печали

Средь звона чаш, и криков, и речей,

И песен праздничных, и хохота гостей

Его слова пророчески звучали.

Что такое для нас Лермонтов? Как объяснить то ощущение грусти, и нежности, и тоски, и гордости, которое охватывает, едва открываешь томик его стихов, едва бросаешь взгляд на странное молодое лицо с печальными глазами; некрасивое и прекрасное лицо обречённого на долгие страдания и на короткую жизнь человека?

Почему именно Лермонтов? Не Тютчев, не Блок – поэты столь же громадного таланта, а именно Лермонтов стал непреходящей печалью и тайной любовью чуть ли не каждого молодого человека, и вот уже почти полтораста лет его стихи, его проза, его судьба воспринимаются миллионами людей как очень личное переживание, и каждый в свой час открывает Лермонтова для себя одного, ревниво бережёт его глубоко в душе.

В уме своём я создал мир иной

И образов иных существованье;

Я цепью их связал между собой,

Я дал им вид, но не дал им названья…

    («Русская мелодия». 1829 г.)

Пятнадцатилетний читатель откликается всей душой: «Да, и я создал, и у меня так же, но я не умею сказать об этом, – ОН сказал за меня». У взрослого сжимается сердце, и память о своих пятнадцати годах сплетается с жалостью к мальчику, который в пятнадцать лет мог написать такое и страдать, и погибнуть в двадцать семь!

Грустный, печальный, отчаявшийся Лермонтов – почему он так нужен всем, и людям весёлым, жизнерадостным – тоже?

Я не унижусь пред тобою;

Ни твой привет, ни твой укор

Не властны над моей душою.

Знай: мы чужие с этих пор.

    («К*». 1832 г.)

В молодости хочется быть гордым и одиноким, страдать, отвергать, быть отвергнутым – в молодости человеку так хочется жить, что и горести кажутся ему привлекательными; самое страшное для молодого человека – прожить жизнь пусто, без бурь душевных, без страстей.

Я жить хочу! хочу печали

Любви и счастию назло;

Они мой ум избаловали

И слишком сгладили чело.

Пора, пора насмешкам света

Прогнать спокойствия туман;

Что без страданий жизнь поэта?

И что без бури океан?

    («Я жить хочу! хочу печали…». 1832 г.)

В молодом отчаянии Лермонтова я вижу такое бурное жизнеутверждение, какого не найдёшь в целых томах по видимости оптимистических стихов. Может быть, это жизнеутверждающее отчаяние и привлекает к нему молодых людей? «А он, мятежный, просит бури…»

Становишься старше – и привлекает уже не молодая мятежность Лермонтова, а непонятная, тревожащая, необъяснимая зрелость его мысли, точность зрения:

Когда волнуется желтеющая нива

И свежий лес шумит при звуке ветерка…

…Тогда смиряется души моей тревога,

Т