Липа цветёт

Липа цветет. Боже мой! Как же липа цветет

в русской глубинке: в Тарусе, Ельце и Короче…

В летние ночи, безлунные теплые ночи

липовый запах из липовых пазух течет.

Липа цветет. Летний воздух – что липовый мед:

та же густая. янтарная, терпкая масса.

Ложку бери – и на булку намазывай с маслом

или тяни потихонечку прямо из сот.

Липа цветет. Этот праздник – от Божьих щедрот.

Скоро сентябрь раскаленные ночи остудит.

Много еще с нами всякого разного будет…

Это потом… А сегодня – так липа цветет!

Вдруг стало тихо на моём балконе

Вдруг стало тихо на моем балконе.

Взглянул под козырек – гнездо пустое:

Семейку ласточек унес бродяга-ветер.

Я не заметил.

Осенний дождь по окнам барабанит,

Как будто стекла мелкой дробью ранит,

Давно сентябрь – пора забыть о лете.

Я не заметил.

И в доме тихо как-то необычно —

Ни смеха, ни возни такой привычной.

Да, выросли и разлетелись дети —

Я не заметил.

Летят года. Какой-нибудь весною

Придет косая со своей косою.

Вот так усну (еще на этом свете)

И не замечу…

Дожить бы

С годами бедней и обыденней сны,

скромней содержанье желаний заветных:

дожить до рассвета, дожить до весны,

до внуков дожить, что приедут на летних.

Дожить бы до первых осенний грибов!

За белыми в лес с самодельным лукошком

сходить. Подкупить полполенницы дров,

на долгую зиму припасов немножко

сготовить. И снова сквозь зимние сны

под белой метели щемящие звуки

ждать нового утра, и новой весны,

и лета, когда повзрослевшие внуки

нагрянут веселой и шумной гурьбой,

весь мир до краев звонким смехом наполнив.

А прошлое было совсем не со мной,

а с кем-то другим, только с кем – не припомню.

И время протекает сквозь меня…

И выпал снег… Он шел три долгих дня,

но час придет – и он, как сон, растает.

Так время протекает сквозь меня

и сквозь меня куда-то утекает…

А я на перекрестье бытия

стою и каждой клеткой ощущаю:

не время протекает сквозь меня,

а я сквозь время тихо утекаю,

как первый снег, что шел три долгих дня,

как облака, закаты и рассветы…

Как будто вовсе не было меня.

А может был – да позабыл об этом.

Литургия

Я – то язычник, то христианин,

то монархист, то вдруг республиканец.

Я сам себе то раб, то господин,

в родной стране я часто иностранец.

То жизнь моя бессмысленно течёт,

то вдруг в ней цель какая-то забрезжит,

и я бросаю все в водоворот

шальных страстей и призрачной надежды.

Но иногда среди пустых забот,

когда, на грех, полным-полно работы,

на самой глубине сознанья кто-то

невидимый рубильник повернет —

и я внезапной вспышкой ослеплён

вдруг застываю, не закончив бега.

И вижу – почка сделалась листком,

в тени дворов истлели глыбы снега,

проплыли миражи ледовых гор

под Астрахань и там исчезли где-то…

А мир похож на праздничный собор,

весь сотканный из волн живого света.

И я стою, его исполнясь славы,

и осеняю грудь свою крестом,

и бытия органные октавы

гремят в моем сознании пустом.

Моя эсхатология

Нет, не загробного спасенья,

Не отпущения грехов,

Проси у Бога вдохновенья

Для новых песен и стихов.

Когда придет кончина света

Стремительно и огнево,

Проблемно будет непоэтам

Проникнуть в Царствие Его.

Поэтам же – довольно просто,

Ведь с малых лет известен им

Плывущий в небе, словно остров,

Небесный Иерусалим.

Бродя по Киеву, Казани,

Или осеннею Москвой

Они его давно узнали

С его несбыточной красой.

В его небесных переулках

Так хорошо скитаться им!

Звучат шаги светло и гулко

По оснеженным мостовым.

Мы идём

Мы идем, собирая на полы пальто

серо-бурую пыль городских площадей.

Мы стоим, подпирая плечами плато

позабытых романов, стихов и идей.

Мы без стука заходим в проёмы дверей

и без спроса садимся в углу у огня,

треплем за ухом вечно голодных детей,

бубенцами на клоунских шляпах звеня.

Наши руки срослись с рычагами машин,

наши нервы сплелись с паутиной антенн,

мы спустились с заоблачных горных вершин

в мир убогих дворов и расписанных стен.

Ми