«Отец принёс с помойки книги…»

Отец принёс с помойки книги.

(А за окном мороз крепчал).

Касался их – смотри какие!

Восторг, растерянность, печаль…

Шуршали зябкие страницы.

И там скукожились, и тут.

И как замёрзшие синицы

Тепло искали и уют.

И оживали снова строчки,

Чтоб шумный мир порой утих.

Не в осуждение иных:

Как можно так дожить до точки

Без замиранья запятых?

«Дочке…»

Дочке

Твоим глазам завидует роса.

А в них, а в них прозрачная истома!

Тебе ещё знакомы небеса,

Под коими ещё всё незнакомо.

Вторично я отец – не во-вторых.

А для души как будто бы впервые:

Прекраснее ромашек полевых

Бывают лишь ромашки полевые.

И потому хочу в рассветный час

Сидеть и грезить долго без оглядки:

Венчают лепестки росистых глаз

Цветочную простынку на кроватке.

«Искал я рифму к слову «небо…»

Искал я рифму к слову «небо»,

Жуя свой чёрный, чёрствый хлеб.

Мне позвонил внезапно Глеб —

О небо, благодарность Глебу!

За неожиданность рифмовки

И за словесный переплёт.

Так в голод чёрствый бутерброд

Спасёт от длительной готовки!

«За волнами волос…»

За волнами волос

Томится омут глаз.

Водоворот судьбы

Застыл в своём движенье.

Взаимный тихий взгляд

Нам отражает нас,

Друг друга видим мы

В любовном отраженье.

Тот одинок, кто сам

В себе неотразим.

Вот потому волос

Я раздвигаю волны.

Наедине с тобою

Нам не быть одним,

Разлуки позабыв,

Которых мы не вспомним.

«Когда томит бессонная усталость…»

Когда томит бессонная усталость,

Окно открою. Не видать ни зги.

И комнаты обыденную затхлость

Пронзают, разгоняют сквозняки.

О чём скрипит откинутая створка,

Что невзначай во мне отозвалось?

Что ожидать на жизненных задворках

Душе давно обветренной насквозь?

И нет ответа, хоть дойди до края.

Как можно в эту ночь уснуть,

Когда сквозняк, который не вдыхая,

Мою без спроса наполняет грудь.

Пускай года не истомят поклажей.

Бодрите, пробуждайте сквозняки!

И может быть поздней поможет кашель

Отхаркивать мокротами тоски.

«Развод у Даши и Виталия…»

Развод у Даши и Виталия.

Подорожали снова крупы.

Пришла зима, меняют трубы.

Мне по… Ну и по тексту далее.

Повсюду тяготы витальные.

Судьбу машин решает винтик.

Какой-то прогорел политик.

Мне по… Ну и по тексту далее.

Об этом слышали, видали?

О чем? А мне в ответ натужно:

Нельзя таким быть равнодушным!

Мне по… Ну и по тексту далее.

От новостей животик крутит.

На каждый день сырого текста

До тошноты – легко объесться.

Вот потому мне по… По сути.

«У земли «лебединая песня» …»

У земли «лебединая песня» —

Бабье лето, среди сентября.

Шепчет ветер в порыве: Разденься…

Обнажается роща – пора.

Я люблю торопливую темень,

Ускользающую наготу.

Камышовое переплетенье

Полегло на речную гряду.

Из оврага – туманные уши.

По-щенячьи робеет, но вот

Осмелел. Вылезай и послушай,

Как земля на прощанье поёт.

Ну, ещё минут 10—12.

А душа на слуху, на виду!

Оттого хорошо оставаться,

Понимая: Я тоже уйду…

«Лукинична…»

«Лукинична»

Печной дымок,

Струится из трубы.

Замок столетний,

Заржавела дужка.

Вязанку дров

С молитвой на абы

Влачит в избу

Лукинишна – старушка.

А как зовут,

Сама не помнит, знать.

Принадлежит

Она другому веку.

И воробьи

За ней хотят летать,

Благодаря

Карманную прореху.

Тулуп и печь —

Лукинишне тепло.

И телевизор,

Всё же два канала.

Он чёрно-бел,

Всё в жизни отцвело.

Как будто вьюга

Тропку заметала.

Зачем её

Оставили одну?

К чему вопрос,

Который без ответа?

И даже в поле

Заунывно: Ну-у…

А что ещё

Послышится от ветра?

«Волшебна ночь, когда уснули…»

Волшебна ночь, когда уснули

Все на селе, но внемлет слух:

Прощальный перезвон сосулек

Порою чудится вокруг.

Такая лёгкость в новом теле,

Такая ясность в тёмный час,

Что подмывает до капели

Всю возрастную наледь глаз.

Блестят притихшее сосульки,

А средь проталин тишины

Мне слышится из лунный люльки

Причмокивание весны.

«Ко