* * *

В переливах утренних метаний,

В чистоте и яркости лучей,

Мы слились в порывах из желаний,

Предаваясь свежести огней.

Мы сплетались, яростно сцепляясь,

Жили только вместе и сейчас,

И в конце упруго разлетались,

Чтоб единым стать на этот час.

Жили, наслаждаясь каждым мигом,

В свете дня, иль в покрывале звёзд,

И летела жизнь по морю бригом,

Поднимая страсти новый тост.

И в порыве яростных желаний,

Оголяя души, телеса,

Пролетая метки расстояний,

Находили рядом мы себя.

* * *

Будем надеяться, вновь спотыкаться,

Будем идти кругом и по прямой,

Будем с рассветом опять просыпаться,

Чтобы потом наблюдать за зарёй.

Будем с паденья опять возрождаться,

Снова вплывая в величие дней,

Будем как есть, а не только казаться,

В переплетении танца теней.

Будем любить, пить вино не старея,

Будем дышать смело солью морской,

Будем смотреть, очертанья лелея,

В домик на мысе с приставкою «свой».

Будет ещё много всяких позиций,

Что описать неподвластно строкам,

Будет рассвет с множеством композиций,

Будет все то и не кончится там.

* * *

Над панорамой крыш пятиэтажек,

Над чернотой гудронных швов,

Над пустотой бетонных стяжек,

Найти пытаемся любовь.

Из дня и в день, из ночи в сумрак,

Из мрака в день, наоборот,

Средь крыш всех в ярких блёстках лунных,

Мы ищем той любви восход.

Найти пытаемся мы алчно,

Или украдкой, чуть дыша,

В порывах страсти иль азартно,

Иль под напором мандража.

Чтоб где-то там, среди июля,

Средь лютой стужи декабря,

Среди осенних листьев тюля,

Идти на время не смотря.

И где-то там, под облаками,

Где всё изменчиво порой,

Приблизить верными шагами,

Найти зовут что все судьбой.

* * *

1. Легенды грустной плен случайный

Мелькнул во мраке чрез окно,

Как путник, бредший тропой дальней,

Нашедший то, что суждено.

И где-то там, за горизонтом,

В иных мирах, за далью волн,

Картина явится офортом,

Что только раз был оттеснён.

И после ярких дённых красок

Пастелью оплывёт закат,

Чтоб на волнах, как в сотнях масок,

Явить луны большой парад.

2. Но, отступив от предисловья,

Вперёд сюжет зовёт собой,

Чтоб среди мглы и пустословья

Пройти дорогой непростой.

Как говорилось уже выше,

В одной далёкой стороне,

Сидел один, под самой крышей,

Писатель, жил что при луне.

Его вперёд всё звёзды звали,

Его манил простор морей,

Но пребывал Он лишь в печали

И думал только Он о Ней.

Она – создание Эола,

Когда вплывала меж свечей,

То сердце тихо замирало,

Стараясь быть покорным Ей.

Она стремилась быть по миру,

Она неслась по всем концам,

Так часто заменяя лиру

На побережья дальних стран.

И, разрываясь меж собою,

Между порывами души,

Она вечернею порою

К Нему являлася в тиши.

3. Он ждал Её подобно Раю,

Куда приходит всяк путём,

Вновь угасая и пылая

Душевным яростным огнём.

Она, душою переменной,

Рвалась порою и к нему,

Чтоб предаваться страсти бренной,

Огнём окрашивая тьму.

И, прожигая так друг друга,

И час, и ночь, и день, и два,

Они уж знали, что из круга

Того не выбьет их судьба.

Пока же лишь вдвоём друг с другом

Они в объятиях кружат,

Меж простынями, под пологом,

Под мерным отсветом Плеяд.

Пока ещё не расплетаясь,

Пока в безумной страсти той,

Как будто блеском отражаясь

В выси сияющей луной…

Лишь пунцовеющие розы

Смущеньем покрывают сад,

Замолкли все апофеозы

И не слыхать уже цикад.

Но, в пробуждении рассвета,

Она покинет вновь его,

Чтоб, потянувши нить сюжета,

Ещё придумать себе что.

И так, не в силах разбежаться,

Не в силах как и вместе быть,

Они стараются казаться

Как вместе быть, так и любить.

Легенды грустной плен случайный

Мелькнул, куда-то вдруг пропав,

Явив мотив страны той дальней

И моря запахом обдав…

* * *

На улочках мощёных Таормины,

Где тишина и гул сменяют вновь себя,

Спешу прижаться к телу я Христины,

Чтоб страсть по коже пронести дробя,

Чтобы вдвоём над морем под закатом,

Среди оливок по траве бредя,

Смотреть как горизонт, мерцанием объятый,

Стирает к ночи грани бытия.

Чтоб где-то там, среди огней тратторий,

Средь блеска ночи, густоты небес,

Увидеть множество занятнейших историй

И раствориться в переулк