Оборванная юность

Виктор Трынкин

В повести лежат реальные, опасные события прошедшей ВОВ. О юных партизанах-разведчиках. О первых чувствах, юношеской ревности, романтической любви.

Виктор Трынкин

Оборванная юность

В солнечное тёплое воскресенье на окраине города Полоцка, на открытой террасе большого дома, Анастасия, набросив белую скатерть на круглый стол, готовила завтрак на всю семью. Вот-вот с почты должен вернуться отец семейства Сергей. Он каждое воскресенье ходил туда за свежими газетами. Их дети – Андрей и Анечка – уже послушно сидели за столом в ожидании отца.

Сладкий запах сизого дымка от самовара, смешиваясь с запахом свежих пирогов, поднимался и таял в воздухе. Хозяйка суетилась, добавляя к столу то блюдо с румяными пирожками, то мелкие тарелки для яичницы, то сахарницу к чаю…

На всю округу раздавался мягкий колокольный звон. Анечка заинтересованно спросила у матери:

– Мам, а почему сегодня церковь звонит?

Анастасия перестала накрывать на стол, прислушалась, потом ответила:

– Потому что, дочка, сегодня особый день, а церковь оповещает об этом и звонит в честь всех святых, в земле Российской просиявших.

Вдруг на край террасы мягко прыгнула белочка. Окутанный солнечным светом пушистый зверёк застыл, глядя на детей. Им почему-то показалось, что белочка с испугом смотрит на них, а в чёрненьких острых глазках стоял вопрос: «Как вы ещё не знаете, то, что я знаю?» Анечка тихонько, чтобы не спугнуть, толкнула брата.

– Ой! Смотри, Андрейка, смотри, какая красивая белочка.

Но в тоже мгновение рыжий зверёк, распушив хвост, прыгнул на старую сосну и исчез в её ветвях.

– Мама, мама, к нам белочка приходила! – вскочив со стула радостно закричала Аня. – Она вот тут сидела!

– Белочка? – улыбаясь удивилась мать, продолжая накрывать на стол. – Значит, какую-то весточку принесла. Вот только какую?.. Ну ладно, ладно, садись за стол.

На террасу со сдержанным внутренним напряжением поднялся Сергей.

– Вот и отец пришел. Давайте завтракать, а то всё остынет, – хлопотливо сказала хозяйка.

Сергей молча подошел к столу, положил газеты. Все неожиданно замолчали, глядя на напряженное лицо отца. Он прошел на кухню, включил чёрную тарелку репродуктора, и все услышали обжигающие душу слова:

«Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну…».

– Господи! Да что же это такое? – всплеснула руками мать.

На второй день после нападения фашистов у горвоенкомата собралось много добровольцев, желающих отправиться на войну. Люди сдержанно курили, находились в лёгкой растерянности как бы между вчера и завтра, делились последними новостями. В полголоса говорили, что вчера бомбили Киев, Житомир, Севастополь, а Брестскую крепость взять немцам не удаётся – наши части оказывают сопротивление. У народа была уверенность, что война будет недолгой и наша армия быстро разобьёт фашистов.

По одному люди входили и выходили из военкомата.

– Макаров есть?! – выкрикнули из-за двери. И нетерпеливые голоса подхватили: – Макаров! Макаров! Ты где?

– Да здесь я, иду! – Сергей быстро поднялся по деревянным ступенькам и скрылся за дубовой дверью.

Суровый военком усталым голосом сказал:

– Сергей Григорьевич Макаров, направляешься на восток, где формируется стрелковый полк. Освоишь военное дело и тогда на фронт. Явиться сегодня на призывной пункт к восемнадцати часам. Времени, чтобы собраться, у тебя уйма – три часа.

Военком по-граждански пожал ему руку и сдержанно сказал:

– Война будет долгой и жестокой, – и по-военному добавил: – Служите родине.

Дома у Сергея от этой новости были все в растерянности. Анастасия, еле сдерживая слёзы, бегала от шкафа к лежащему на стуле чемодану и складывала туда то, что никогда не пригодится в полевой жизни, а тем более на фронте. Притихшие дети молча сидели на диване. Тринадцатилетний Андрей смотрел, что делает мать, а девятилетняя Анечка с испуганной доверчивостью прижалась к брату; по её розовым пухленьким щёчкам текли крупные слёзы.

В комнату вошел отец – на нём была куртка защитного цвета – глядя на чемодан, покачал