Хочу такого мужа

Часть I – Душа на расстрел

Длинные выходные ноября обещали много радостей в семье Жоры Толкунова. Семья была небольшая: он, жена Лена и дочка Светочка. Небольшая и дружная. Георгий поздно женился, да и Лена была ему почти сверстница, а дочка появилась через год после свадьбы. Это было их огромное, не вмещающееся в душе общее счастье: маленькое существо с двумя косичками, которые и папа теперь умел заплетать. Конечно, всем премудростям он научился не сразу. Как-то Лена попала в больницу с воспалением лёгких, и Георгий остался один на один со Светочкой. Первым же утром понял, что не умеет завязать бантик. Старался, торопился… и справился. Дочка подсказывала. А уж если вовсе начистоту признаться, то она его и сделала на коленке, а Жора его только резинкой к пучку волос прикрепил, да так, чтобы на три дня. Ох и досталось ему потом за такие художества…

Этим утром он, получив список от Лены, отправился в магазин. Ему всегда нравилось самому ходить по магазинам за продуктами. Он как человек продвинутый вычитывал в рекламках об акциях с указанием скидок во всех окрестных магазинах. У Лены был подход совсем иной: шла в ближайший большой гастроном (супермаркет по-современному) и брала всё, что задумала. А акция там или не акция – даже не задумывалась. Не то, чтобы Жора был жадный – скорее рачительный.

– Так, Ленок, ну зачем ты кофе взяла, когда через дорогу скидка в двести рублей?

– Я же не каждый день кофе покупаю. Пока банку всю прикончим, то получится по рублю в день выгода.

– Нет, не по рублю. Банка дней на десять, а это по двадцать рублей в день! Мы же можем на пачку молочных сосисок наэкономить.

– Вот ты и экономь, а мне время дорого.

Впрочем, семейные конфликты на этом уровне противоречий и заканчивались.

* * *

В этот чудесный ноябрьский день Георгий возвращался из магазинов с двумя полными сумками (пакеты из «Пятёрочки», которые всегда были при нём) довольный собой и жизнью. Оставалось зайти только в булочную-пекарню за любимой выпечкой. Эту булочную он помнил ещё с тех времён, когда ничегошеньки-то и не было без очередей. Там и чай цейлонский «Три слона» в конце месяца выкидывали, и бублики с маком водились. Нет, булочную он на другие не променяет.

– Эй, мужик, дай десять рублей. Очень надо.

Обычно Жора такие просьбы игнорировал, но этот голос не был чужим… Он точно знал, кому он принадлежит. Георгий поднял глаза, вгляделся в пропитое лицо и не узнал в нём того, с кем в одном дворе вырос.

– Паша, это ты?

– Был и Пашей, и Павлом Николаевичем, а теперь просто хмырь.

– Ты меня не узнаешь? Помнишь, мы вместе в кино ходили? Помнишь «Последний дюйм»?

– Помню – не помню… Дай десяточку, а лучше соточку, а ещё лучше на бутылку.

– Нет, Павел Николаевич, не дам ни десятку, ни сотку, и на бутылку не дам.

– Ну что ж… «А пуля-дура прошла меж глаз ему на закате дня…»

– День только начался, Паша.

– Это он у тебя только начался, а у меня полночь.

– На. На бутылку, и сосиски возьми. Просыпайся, Паша.

* * *

В булочную-пекарню Георгий заходить не стал. Вся радость от встречи с любимой булочной исчезла, улетучилась. Домой он вернулся совсем никаким.

– Что случилось? Где же твоя выпечка?

– Булочная на ремонте.

Георгий соврал. Он не хотел ещё раз переживать увиденное – опустившееся существо, которое было когда-то его другом. И не просто другом, а заступником.

– А у нас хлеба нет.

– Хорошо, я в «Магнит» схожу. Ещё что-то надо?

* * *

Та весна была запоздалой. Ручьи побежали только в апреле. Он прекрасно помнил тот день – возвращался из музыкальной школы домой с окостенелыми пальцами от мороза. В школе пропали варежки. Хотелось выть, но Жора терпел. Главное – добежать до дома, а потом поставить руки под холодную воду. Они оттают. В футляре дорогая скрипка. Скрипка Страдивари. Конечно, никто в это не верил, а он верил. Под декой стояло клеймо – 1675 год и печать мастера. Подъездную дверь он открыл с большими усилиями, а ключ в дверном проёме уже не смог провернуть. Боль накрыла бесчувственные закостенелые пальцы. Он дышал на них и беззвучно выл от боли. Ключ не поворачивался. Жора осел на резиновый ков