Заповедь. Книга первая

Александра Никогосян

Если вам вдруг стало грустно – возьмите эту книжку! Жизнь священников, прихожан и захожан изнутри, со всеми казусами, интересными и смешными моментами, подарит вам хорошее настроение и улыбку. Всегда полезно понаблюдать со стороны – а вдруг в ком-то мы узнаем и себя?Итак, вот они – церковные двери… Заходим?

Александра Никогосян

Заповедь. Книга первая

Тайна исповеди

Батюшки бывают разными. Есть добрые батюшки, есть сердитые, есть… Да всякие есть.

Отца Илью Господь создавал явно для свершения Таинства исповеди. Но не мне судить, думайте сами.

***

Из всех заповедей отец Илья считал одной из главных: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Разумеется, после заповеди о любви к Богу.

Все исповеди он старался подвести именно под эту заповедь о любви. Потому что – если нет любви, то зачем тогда все?

… Очередь на исповедь растянулась надолго. Толстой змеей она вилась по храму к аналою, где исповедовал отец Илья. В другом конце храма скучал отец Иннокентий. К нему исповедники подходили редко, в основном новенькие.

– Уж больно добрый он, отец Иннокентий наш. И хорошо это, да для исповеди плохо, – так рассуждали прихожане. – Вот если на крестины его, или на похороны – самый раз. А так… Добрый слишком. Жалеет всех, не исповедует как следует.

А отца Илью боялись, но шли. Вот и пойми этих прихожан.

***

Вот к батюшке подходит совсем молоденькая девушка. Девочка, можно сказать. Лет тринадцати. Начинает что-то еле слышно бормотать.

– Громче! – велит отец Илья. – Не слышу я тебя!

Девочка начинает говорить громко, да так, что слышит вся очередь. Оказывается, она стащила у мамы из кошелька деньги на какие-то свои девчачьи мелочи.

– Ну и чего ты кричишь? – вопрошает недовольный батюшка. – Весь храм тебя слышит!

Девочка, не понимая, как же надо разговаривать, замолкает совсем.

А батюшка, взглянув на толпящихся исповедников, кричит:

– Ну что вы тут встали, как за колбасой! Идите вон туда, к мученику Трифону, и молитесь там! Вызывать буду!

Очередь послушно сгрудилась возле иконы великомученика Трифона, но молиться никто не стал. Все стояли и смотрели на несчастную девчонку. Слышимости теперь не было никакой, приходилось читать по губам. А как? У батюшки борода, девочка стоит спиной.

И вдруг раздается рык батюшки.

– Так в чем каешься-то, чадо?

Девочка, присев от неожиданности, что-то лепечет.

– Не то! – морщится батюшка. – Украла – да! Каешься? Хорошо. А еще?

Девочка теребит кончики косыночки и, похоже, молчит.

Молчит и отец Илья, внимательно разглядывая исповедницу. Наконец ему надоедает ждать и он снова рычит на весь храм:

– Еще в чем каешься?

Девочка что-то шепотом отвечает.

– Не то! – опять недоволен батюшка. – Да, обманула! Каешься? Хорошо! А еще?

Судя по телодвижениям девочки, та начинает плакать. Отец Илья доволен. Даже под густой бородой видна его улыбка. Морщинки на лбу расходятся, он ласково гладит девочку по голове.

– Ну, милая моя, соображай! Соображай! Смотри, сколько у меня народу!

Девочка, собрав последние крохи мужества, поднимает глаза на батюшку и, громко всхлипывая, отвечает:

– Я не подумала, что маме эти деньги нужны на продукты. А раз я подумала о себе, а не о ней, значит, я ее не люблю…

Тут исповедница разрыдалась в голос, очередь заволновалась, зашевелилась, разгневалась даже – довел ребенка!

А счастливый батюшка уже читал разрешительную молитву.

Разрешив девочку от греха, он доброжелательно говорит:

– А ведь на самом-то деле ты свою маму очень любишь, правда? – счастливая зареванная девочка кивает головой и улыбается. – Ну, иди причащайся!