Совокупность М.

Анатолий Мусатов

Религиозные, философские, материалистические и прочие концепции эволюции человеческой цивилизации так и не дали ясного и полного ответа на извечный вопрос, ? что там, за пределами бытия? Люди здравого смысла, исповедующие объективную реальность, найдут в этом романе мысли и понятия, созвучные их представлениям о мире. Верующие, несмотря на внешний резкий тон изложения многих религиозных аксиом, при известных усилиях воли и желании узнать, что противостоит их вере, обнаружат, что не так уж неправы и те, кого они не приемлют в своих духовных исканиях.Главный герой романа пытается отстоять свои, прямо сказать, путаные и поверхностные взгляды на жизнь. Но та Сущность, в сферу интересов которой он попал, безжалостно и целенаправленно перекраивает его менталитет в угоду собственным целям. Максим не понимает конечных целей Сущности. Он не может понять, что это она собой представляет, зачем он нужен этой инфернальной силе. Это повергает его в панический ужас…

Анатолий Мусатов

Совокупность М.

На свете существуют только две непреложные истины –

Случай и Закон.

Первый управляет рождением, второй – смертью.

Всё остальное между ними – прихоть судьбы.

Амус

Пролог

Заплывшее тяжёлым июльским зноем лето грузно объяло духотой беззащитный город. Желто-серая мгла, растекаясь по улицам плотной пеленой, заливала их мутным маревом. На его дне всё живое тщетно искало хоть какой-нибудь уголок, где бы можно было укрыться от лишающего всех сил и желаний адова пекла. Не было места, куда бы ни проникла одуряющая жара.

Сдирая с себя одежду до последних пределов приличий, люди жадно поглощали мороженое. В напрасной надежде утолить жажду, они вливали в себя неимоверное количество влаги. На побуревших газонах, широко открыв клювы, распластались вороны. Казалось, они зашлись в бесконечном карканьи, но ни звука не вылетало из их красных глоток.

Из всего подобия живого только памятники, надменно возвышаясь над толпой, бесстрастно взирали на муки суетливой плоти. Кем бы ни была эта плоть, – человеком, либо четвероногой тварью в компании с крылатой братией, ? все истово искали источники влаги для утоления, истомлённого жаждой, иссохшего горла. Само страданье посетило несчастный город в эти часы. Все отчаянно ждали прихода спасительной ночи.

А где-то там, над истомлённым городом, в глубокой синеве небес, ярым оком Господа пылало неумолимое светило. Оно словно желало выжечь своими лучами скверну и грех из его обитателей. И только одному среди всех был безразличен этот апокалипсис…

В одной из московских квартир, на широком диване лежал старик. Несмотря на вливавшуюся в распахнутое окно густым потоком волну удушливого жара, он был укрыт плотным одеялом. Его знобило. Выпростанные из-под тяжелого одеяния руки что-то нашаривали пальцами по сатиновому пододеяльнику. На его лице застыла бесстрастная маска отчуждения от мирских забот и страстей. Полуприкрытые тонкой плёнкой век глубоко запавшие глаза бездвижно рассматривали сквозь даль времён видимые только одному ему образы. Нередко они часами не меняли своего положения. Маленькая седая женщина, сидевшая рядом с ним, откладывала книгу и с тревогой всматривалась в лицо старика. Привстав, она поправляла подушку и спрашивала о чём-то. Он не понимал её слов, но перемещал взгляд на её лицо, и женщина успокаивалась.

Иногда особенно громкие звуки, долетавшие из-за окна, беспокоили его. С трудом поворачивая голову, он осматривал комнату. Его тревожно-напряжённый взгляд останавливался на сиделке. Женщина снова откладывала книгу. Наклонившись, она тщетно пыталась выспросить старика о его желании. Он не отвечал, – взгляд его делался обиженно-больным. Отвернув голову в сторону, старик надолго замирал.

Он давно находился на грани полусна-полуяви. Старик сознавал, что умирает. Это его заботило мало. Он видел, как к нему в комнату заходят разные люди, – и молодые и старые. Одни смотрели на него с участием и жалостью. Другие, видимо медицинские светила, по-деловому перебрасывались между собой непонятными терминами. Осматривая исхудавшее тело старика, они щупали и простукивали его, на