Кровь дракона

Марина Линник

Почему проклятие рода гораздо опаснее, чем порча? Почему мы несем ответственность за грехи предков? Можно ли снять его, или это приговор?Героиня романа Эслинн Мур не подозревает, что на ней лежит родовое проклятие. Мечтая забыть о прошлом, она покидает шумный Лондон, но, сама того не желая, оказывается в эпицентре кровавой драмы, превратившей ее жизнь в нескончаемый кошмар.Однако для того, чтобы снять древнее проклятие со своей семьи, Эслинн должна испить чашу до дна и избавиться от страхов, ибо смерть уже идет за ней по пятам.Хватит ли у нее сил дойти до конца, или она, как и другие, станет вечной пленницей странного дома, а ее душа так не обретет покой?

Марина Линник

Кровь дракона

Множество форм я сменил, пока не обрел свободу.

Я был острием меча – поистине это было;

Я был дождевою каплей, и был я звездным лучом;

Я был книгой и буквой заглавною в этой книге;

Я фонарем светил, разгоняя ночную темень;

Я простирался мостом над течением рек могучих;

Орлом я летел в небесах, плыл лодкою в бурном море;

Был пузырьком в бочке пива, был водою ручья;

Был в сраженье мечом и щитом, тот меч отражавшим;

Девять лет был струною арфы, год был морскою пеной;

Я был языком огня и бревном, в том огне горевшим.

С детства я создавал созвучия песен дивных;

Было же лучшим из них сказанье о Битве деревьев,

Где ранил я быстрых коней и с армиями сражался,

Где встретил страшную тварь, разверзшую сотни пастей,

На шее которой могло укрыться целое войско;

Видел я черную жабу с сотней когтей острейших;

Видел и змея, в котором сотня душ заключалась.

Талиесин

«Битва деревьев»

400 г. до н.э.

(Перевод Елены Фельдман)

И проклял Демон побежденный

Мечты безумные свои,

И вновь остался он, надменный,

Один, как прежде, во вселенной

Без упованья и любви!

М. Ю. Лермонтов

Пролог

Я засну в тех зеленых полях,

Где жизнь моя начиналась,

Где парни из Барр-на-Стрейде

Охотились на крапивника…

Сигерсон Клифорд

Британия, 333 год н.э.

На второй день после Рождества неожиданно выпал снег, немало удививший жителей небольшой деревушки, которые привыкли к более мягким зимам. Но, несмотря на сырость, могильный холод и студеный ветер, многие из них и не думали отказываться от старинного обычая.

– Брайс, не вздумай болтаться до самой ночи, – послышалось за спиной ребят, попытавшихся незаметно проскользнуть мимо работающей в сарае пожилой женщины, – а то знаю я тебя: только дай повод отлынивать от дел. А работать-то кто должен? Мать с отцом?

– И ты, Лавена, тоже у меня смотри, – вторила ей другая. – Обычай, конечно, обычаем, знамо дело, но и об обязанностях не нужно забывать.

– Ма, мы будем вовремя. Обещаем, – крикнул в ответ рыжий парень лет пятнадцати, махнув матери на прощание.

– Да, и не забудьте, о чем вчера говорил отец: сунетесь в ТОТ лес – пеняйте на себя. Узнает, надает тумаков, а я еще и добавлю… Да, и следи, Брайс, за Лавеной. Головой за нее отвечаешь.

– Ладно, ма, я не маленький, – донеслись до нее слова сына.

– Не маленький, – хмыкнула пожилая женщина, – а в том году двое суток Лавену искали. Думали, что волки или кабаны задрали. Вот в кого он такой неугомонный, Кили? Вечно у него всякого рода придумки: то одно, то другое. И ладно бы на пользу шло… так нет, одно безрассудство.

– Не знаю, Зинерва, – пожала плечами женщина. – Сама порой удивляюсь. Из всех детей – он один такой… ну не знающий покоя. Бог даст, повзрослеет – поумнеет… Ладно, увидимся позже.

– Как же… поумнеет, – нахмурилась Зинерва, злобно зыркнув глазами в сторону ушедших. – Чует мое сердце, хватанем мы горя с этим сорванцом. Ох, хватанем… И ладно бы он один бедокурил. Ан нет! Сообщница у него появилась: куда он, туда и она. И наказывала Лавену, и трепку ей устраивала, а она ни в какую. Сладу просто нет. И при всем при том тихоня с детства, воды не замутит. А тут… Вот был бы жив отец, мигом дурь из головы выбил бы.

Охая и причитая на ходу, пожилая женщина скрылась в убогом, покосившемся от старости доме. Скоро начнется праздник, к которому неплохо было бы еще подготовиться, иначе не видать в следующем году ни удачи, ни благополучи