Частные случаи ненависти и любви

Виктория Черножукова

Владимир Веретенников

Неожиданная находка в семейном архиве побуждает петербургскую студентку начать расследование, в котором ей помогает молодой журналист из Латвии. Шаг за шагом им открывается хроника превращения талантливого летчика в кровавого палача, а скромного учителя истории – в одержимого местью охотника за нацистскими головами. Каково это – узнать, что твой прадед, национальный латышский герой, на самом деле лично командовал расстрелами евреев во время войны? Ответ знают наши современники, Лиза и Юрий, чья лирическая история разыгрывается в декорациях современной Латвии, ставшей за годы отчуждения терра инкогнита для жителей России.

Книга рассчитана на самый широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей в целом и историей Великой Отечественной войны в частности.

Виктория Черножукова, Владимир Веретенников

Частные случаи ненависти и любви

© Виктория Черножукова, Владимир Веретенников, 2022

© ООО «Издательство К. Тублина», макет, 2022

© Александр Веселов, оформление, 2022

Глава 1

– Ма-а-ам! Ты так прощаешься, как будто на сто лет расстаемся! Пока, пап! Все! Берегите себя! – Лиза коротко обняла родителей и еще раз приложилась губами к маминой впалой щеке. – Я через пару недель вернусь. Вы с папой даже соскучиться не успеете!

Поезд Рига – Санкт-Петербург вот-вот должен был тронуться, и провожающие потянулись к выходу. Лиза энергично улыбнулась, послала воздушный поцелуй и тоже стала выбираться из вагона. На перроне она отыскала глазами окошко их купе, подошла и прижала к пыльному стеклу ладонь. Мама пыталась удержать на губах улыбку, но было ясно, что только нежелание расстраивать дочь мешает Айе Германовне расплакаться. Лиза погрозила пальцем: «Ты мне обещала, мама! Постарайся не очень сильно грустить. Пожалуйста!»

Стекло вагона глушило звук голоса, но мама поняла, кивнула, вытерла слезы, а папа покрепче обнял ее за плечи. Лиза еще раз махнула рукой, повернулась и пошла прочь.

Понятно, что мама убита горем – потерять отца очень тяжело. Если бы умер Лизин папа, она бы тоже плакала. Это естественно. Вот жил-жил родной человек, а потом вдруг раз – и нет. Дед Герман тоже родной, но в ее, Лизиной, жизни места практически не занимал – ни в детстве, ни тем более теперь: он был какой-то «колючий». Казалось, заберись к нему на колени – все себе оцарапаешь. Даже целовал внучку как-то нехотя, будто клевался. Вся нежность – денежный перевод ко дню рождения с краткой припиской.

Оказавшись на привокзальной площади, Лиза ждала трамвая недолго: бело-голубой вагон с троллейбусной штангой на крыше почти сразу выкатился из-за поворота. «Четверка» повезла Лизу к мосту через Даугаву и дальше в сторону Иманты. Она машинально листала глазами урбанистический пейзаж: трехногая телебашня на Закюсала, гигантский треугольник Национальной библиотеки, мемориальный комплекс в честь советских освободителей… В Риге она бывала сто раз, вряд ли за последние дни здесь что-то поменялось.

Дедова смерть не была неожиданной: за последние годы Герман перенес два инфаркта, все понимали, что осталось недолго, но все-таки надеялись… Две недели назад случился инсульт, с которым организм уже не справился. Айя Германовна тут же прилетела в родной город – ухаживать. Позже к ней присоединились муж и дочь. Только по большому счету ухаживать уже было не за кем: когда Лиза увидела деда, тот был на аппарате жизнеобеспечения, в сознание так и не пришел. В общем, попрощаться с ним как следует не получилось.

Похороны не произвели на Лизу особенного впечатления. Грустно, конечно, но маму было жальче, чем деда. На кладбище Лачупес было промозгло, несмотря на конец июня. Звучали бесконечные речи, потом, по обычаю, близкие и родственники кинули по горсти земли в открытую могилу, и Лиза со всеми. Затем крепкие парни, вооруженные лопатами, быстро закопали яму, ловко утрамбовали аккуратный холмик сверху. Вот, собственно, и все.

Родители после похорон смогли задержаться в Риге всего на пару дней. Хотели остаться, но работа… Перед отъездом Айя Германовна долго обнималась с вдовой – второй же