Чёрная курица, или Подземные жители

Антоний Погорельский

Школьная программа по чтению

Чудесная повесть Антония Погорельского «Чёрная курица, или Подземные жители» – одна из первых художественных книг, написанных специально для детей. Автор сочинил эту сказку в 1829 году для своего десятилетнего племянника Алёши. Таинственный сюжет, волнующий воображение читателей, несмотря на столь почтенный возраст, не утратил актуальности и может послужить хорошим уроком для современных детей. Рисунки Геннадия Спирина, известного своим уникальным стилем акварельной иллюстрации, создают сказочную атмосферу, оживляют детские фантазии и делают книгу настоящим произведением искусства.

Антоний Погорельский

Чёрная курица, или Подземные жители

Copyright © 2011 Esslinger in Thienemann-Esslinger Verlag GmbH, Stuttgart

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Лет сорок тому назад[1 - То есть в 80-х годах XVIII века (здесь и далее прим. ред.).], в С.?Петербурге на Васильевском острову, в Первой линии[2 - На Васильевском острове есть параллельные улицы, противоположные стороны которых – отдельные линии со своими названиями.], жил-был содержатель мужского пансиона[3 - Мужской пансион – школа-интернат.], который ещё и до сих пор, вероятно, у многих остался в свежей памяти, хотя дом, где пансион тот помещался, давно уже уступил место другому, нисколько не похожему на прежний. В то время Петербург наш уже славился в целой Европе своею красотою, хотя и далеко ещё не был таким, каков теперь. Тогда на проспектах Васильевского острова не было весёлых тенистых аллей: деревянные подмостки, часто из гнилых досок сколоченные, заступали место нынешних прекрасных тротуаров. Исаакиевский мост, узкий в то время и неровный, совсем иной представлял вид, нежели как теперь; да и самая площадь Исаакиевская вовсе не такова была. Тогда монумент Петра Великого от Исаакиевской церкви отделён был канавою; Адмиралтейство не было обсажено деревьями; манеж Конногвардейский не украшал площади прекрасным нынешним фасадом – одним словом, Петербург тогдашний не то был, что теперешний. Города перед людьми имеют, между прочим, то преимущество, что они иногда с летами становятся красивее… Впрочем, не о том теперь идёт дело. В другой раз и при другом случае я, может быть, поговорю с вами пространнее о переменах, происшедших в Петербурге в течение моего века, – теперь же обратимся опять к пансиону, который лет сорок тому назад находился на Васильевском острову, в Первой линии.

Дом, которого теперь – как уже вам сказывал – вы не найдёте, был о двух этажах, крытый голландскими черепицами. Крыльцо, по которому в него входили, было деревянное и выдавалось на улицу… Из сеней довольно крутая лестница вела в верхнее жильё, состоявшее из восьми или девяти комнат, в которых с одной стороны жил содержатель пансиона, а с другой были классы. Дортуары, или спальные комнаты детей, находились в нижнем этаже, по правую сторону сеней, а по левую жили две старушки, голландки, из которой каждой было более ста лет и которые собственными глазами видали Петра Великого и даже с ним говаривали…

В числе тридцати или сорока детей, обучавшихся в том пансионе, находился один мальчик, по имени Алёша, которому тогда было не более девяти или десяти лет. Родители его, жившие далеко-далеко от Петербурга, года за два перед тем привезли его в столицу, отдали в пансион и возвратились домой, заплатив учителю условленную плату за несколько лет вперёд. Алёша был мальчик умненький, миленький, учился хорошо, и все его любили и ласкали. Однако, несмотря на то, ему часто скучно бывало в пансионе, а иногда даже и грустно. Особливо[4 - Особливо – особенно.] сначала он никак не мог приучиться к мысли, что он разлучён с родными своими. Но потом мало-помалу он стал привыкать к своему положению, и бывали даже минуты, когда, играя с товарищами, он думал, что в пансионе гораздо веселее, нежели в родительском доме.

Вообще дни учения для него проходили скоро и приятно; но когда наставала суббота и все товарищи его спешили домой к родным, тогда Алёша горько чувствовал своё одиночество. По воскресеньям и праздникам он весь день ос