Рассветное небо

Константин Викторович Чаадаев

Иногда в жизни случается то, чего не может быть, вызывая восхищение устройством окружающего мира. Слишком физическое, чтобы назвать это верой. Слишком духовное, чтобы назвать это просто мистикой.

Константин Чаадаев

Рассветное небо

Тёмной ночью на окопы

Налетят и сбросят бомбы

Затаились в небе где-то

И всегда их ждёт победа

Константин поднялся на седьмой этаж, и позвонил в дверь.

– Входи – Макс отступил в сторону, распахнул дверцу шкафа, и вытащил деревянную вешалку – Слушай, только у меня к тебе просьба – давай без всяких там журналистских штучек, ладно? Дед у меня уже старенький, ветеран, напора и вопросов выдержать не сможет. Пусть всё будет в формате дружеского чая – ладно?

Константин изумлённо посмотрел на Макса – Да ты что, у меня и в мыслях не было… вот, тортик купил, всё как договаривались. Даже блокнот не взял!

– Ну вот и чудно – Макс отворил двойные стеклянные двери в гостиную – Прошу!

Константин вошёл в комнату. За длинным столом, на фоне красного ковра, и витрин с хрустальной посудой, сидел крепкий седой мужчина, лет семидесяти пяти, в красивой тёмно-синей лётной форме. Сколько орденов! Вся грудь ветерана переливалась металлическим звоном – ряды увенчанных наград каскадами спускались с обоих плеч – почти до самого пояса!

Константин от удивления замешкался – Доброе утро! С праздником вас!

– С праздником! Ветеран привстал, и протянул руку – Сергей Михайлович! Девятое мая – оно и есть девятое мая. Тут и говорить нечего. Святой день.

– Очень приятно, Константин! Он пожал протянутую руку, и сел на свободный стул, прямо напротив ветерана.

Макс принялся гостеприимно разливать горячий чай по маленьким круглым чашечкам, расставленным на тоненьких блюдцах.

– Ну что, молодой человек, с чего же начнём? Максимка сказал мне – что вы журналист? Такая у вас профессия? Очерк писать будите… И что же, в первую очередь, вас интересует?

Константин отложил горячую чашку с чаем – Мне сейчас всё интересно. Всё, что расскажите! Каждое слово, любая история, от боевого лётчика – из первых уст – в наше время на вес золота!

– Да, времена сейчас не простые… Правда с кривдой местами сменялись. Не думал, что доживём до такого. Что придётся ещё кому-то что-то доказывать, и объяснять…

Сергей Михайлович откинулся на спинку дивана, и скрестил руки – Рассказать то мне есть чего. Рассказывать могу долго. И как война началась. И как в училище лётное попали. Я, с моим одноклассником, Санькой. Как с парашютом учился прыгать – ух и страшно было в первые разы – высоты боялся до смерти! И как потом прыгал, в реальном бою, и уж о чём тогда только ни думал, но уж точно не о высоте. Как спастись думал, под пули не попасть, и куда приземлиться. Тогда этот клочок материи спасением был. Для всех, кто вертелся в этой небесной кутерьме…

Сергей Михайлович вздохнул – Да тебе это любой лётчик расскажет! Любой, кто бывал на фронте, и бился насмерть. Про это я часами могу говорить. Бумаги не хватит! Но есть у меня одна история… правдивая очень. Правдивая на столько, что и рассказывать нельзя. Потому что всё равно не поверят. Я и сам с трудом в неё верю. И не признал бы, если б случилась она не со мной. Думаю, настало время её рассказать. Боюсь унести с собой, возраст уже не тот… Хочу, чтобы люди знали.

Константин отодвинул тарелку с кусочком торта, и вытер салфеткой руки – Я вас внимательно слушаю!

– Так что же, ты и записывать не будешь? Сергей Михайлович кивнул Максиму – а ну-ка давай, сбегай в мою комнату, принеси бумаги нашему журналисту! И ручка там у меня на столе, захвати… живо!

Макс посмотрел на Константина, и улыбнулся – Да, хорошо, сейчас принесу…

* * *

– Интересно, что ему понадобилось, на ночь глядя? Два молоденьких лейтенанта щёлкали каблуками под тяжёлой дверью кабинета полковника. Помещение бывшего клуба, как никакое другое, идеально подходило для штаба истребительного полка.

Поправив офицерский ремень, Сергей первым дёрнул за ручку двери – Старший лейтенант Кузнецов – по вашему приказанию прибыл! Старший лейтенант Ермолаев по вашему приказанию прибыл!

– Вольно, полковник пониз