Тени воллюста

Николай Ободников

Воллюст – сладострастные ощущения, которые дарит секс. Так называют неотъемлемую часть жизни, главнейший закон природы. Но есть люди, которых вышвырнули из этого великого круга.

Интимная жизнь Ирины и Игоря изначально не задалась. Связь их тел носит практический характер, потому что Ирина – жертва психологической тирании. Застарелый нарыв вскрывает изнасилование в парке.

Она – молчит, хоть и была «на сцене».

Он – помалкивает, хоть и наблюдал из первых рядов.

Их жизнь меняется, когда наружу вырывается нечто пострашнее перерождённой страсти.

Николай Ободников

Тени воллюста

Тень первая

Сперма…

Он знал, что сейчас она вытекает из неё, будто покидает ночлежку, куда пустили лишь для того, чтобы справить нужду. Что ж, потребность утолена, все на выход. Догадывался и о другом: если поддаться искушению и взглянуть на её вульву хоть одним глазком, будто на женское божество, пускающее слюну, то Ирину утянет назад. И она опять станет собой – фригидной монашкой, неспособной открыть рот навстречу пенису. Не говоря уже о том, чтобы изобразить голого старателя и добыть себе на грудь хоть немного белого золота.

Господи, настоящая агония на супружеском ложе: части организма, собранного из мужчины и женщины, только и ждут, когда отомрут и отслоятся друг от друга!

Игорь сел на край кровати, включил лампу и вздрогнул, обнаружив немигающий взгляд Гильотины. Чёртова кошка, расположившись на комоде, всё это время таращилась на них. Её непринуждённая, но высокомерная осанка говорила о многом. Например, о плохом исполнении с его стороны. Мало прилежания, дружочек.

– Извращенка, – пробормотал Игорь. Поднявшись, направился в ванную. Хотелось смыть не только пот, но и этот презрительный взгляд.

Едва муж вышел из спальни, Ирина распахнула глаза. Приятное ощущение расслабленности, возникшее у век, сообщило, что она последние несколько минут усиленно жмурилась. Грудь дёрнулась, отзываясь на всхлип. Ноги сдвинулись. Демонстрация последствий секса – лишь очередная жалкая попытка перевалить через барьер. Борьба, осушающая редкие озёрца уверенности в себе.

– Ты хороший строитель, мама. – Голос Ирины с каждым словом звучал всё тише и тяжелее. – Твоя дочь до сих пор томится в сотворённых тобой казематах.

Она подтянула к себе одеяло и прошлась им по промежности. Жаккардовый сатин, идеально подходящий для сентябрьских сновидений, впитал остатки спермы. Утром она будет корить себя за это, но мысль о принятии душа вызывала болезненное покалывание в висках. Там сейчас Игорь, а Ирине не хотелось, чтобы он видел её опухшие веки.

Слёзы, будто купюры, не скрыть.

Ей нужен специалист. Какой-нибудь мозгоправ, который будет достаточно компетентен, чтобы убедить её, что быть сексуально раскрепощённой – естественно, нормально и полезно.

Полезно…

Это может быть полезно только для одного: создания потомства. Иного оправдания этим прыжкам через себя Ирина не находила. Она ступала в эти твёрдые, пахучие воды по принуждению хлыста, на рукоятке которого было выгравировано слово «ребёнок».

Раздалось мурлыканье, и на кровать запрыгнула Гильотина. Наследница сиамских кровей ткнулась девушке в бок и привалилась к нему. Кошачий моторчик кашлянул и прибавил ещё пол-оборота.

– Как я себя показала? – Ирина шмыгнула носом и погладила Гильотину. – Очень сложно, знаешь ли, после секса лежать с раздвинутыми ногами.

Вздох кошки сказал, что она просто хочет спать, и Ирина улыбнулась.

Не зная о том, что в этот момент творится на душе супруги, Игорь, застыв под горячими струями воды, колупал ногтями плитку ванной. Возможно, ответ находился за ракушкой, лежавшей на берегу моря. Что не так? В какую дыру они катятся? Третий год брака напоминал разваренную свёклу, выброшенную на солнце.

Ни плотности, ни вкуса – лишь бледнеющий цвет, сжираемый лучами.

Он посмотрел на пенис, ставший проводником струи воды. Дело же не в этой штуке?

Большинству женщин вообще нет никакого дела до размеров хозяйства. Это типично мужской заскок, и Игорь это давно усвоил. Стремление иметь больше ничем не отличалось от желания съесть здоровенный кусок пиццы или тор