У. Б.
Человек, устроившийся в кресле, совсем не выглядел застигнутым врасплох. Даже наоборот.
– Добрый вечер, – вежливо проговорил непрошеный посетитель, увидев, как открывается дверь гостиничного номера. – Хотя, герр Вальтер, не думаю, что этот вечер будет для вас добрым…
– Добрый вечер, – отозвался Дитмар.
От спокойной уверенности гостя ему стало немного не по себе. Он быстро взглянул на непрошеного визитера – неясный возраст от тридцати с лишним до почти сорока, старомодные очки, старательно замаскированная лысина… В руках – дешевая картонная папка, на которой приклеен сверху яркий липкий листочек-напоминалка.
«Дитмар Вальтер, тридцать два года, Австрия» – было от руки написано на этом листочке.
– Прочитали? – поинтересовался визитер. – Ну, не стойте в дверях. В конце концов, это же ваш номер – садитесь, – он кивнул в сторону второго кресла и ухмыльнулся, видя, как Дитмар без возражений устраивается напротив. – И приготовьтесь к долгому разговору… – посетитель поднялся и, бесцеремонно открыв маленький гостиничный холодильник, выловил бутылку минералки, которую тут же поставил на столик между креслами, заботливо пододвинув к Дитмару.
– Так в чем дело? – наконец поинтересовался Дитмар.
Он уже несколько раз успел удивиться своей реакции – неожиданному спокойствию, словно в постороннем человеке, который поздним вечером оказывается в твоем номере, нет ничего необычного.
– Сейчас объясню, – визитер раскрыл папку, – минутку…
Выловив из стопки один лист, он прищурился и, держа его подальше от глаз, на вытянутой руке, начал читать вслух тоном диктора, сообщающего плохие новости:
– Ну, например… Эльза Миллер, студентка Кельнского университета, но сама не немка, а родом из Инсбрука, девятнадцать лет… было. В прошлую субботу оступилась, спускаясь на высоких каблуках со скользкой мраморной лестницы… от медицинских подробностей я вас избавлю, умерла она практически сразу, – визитер перевернул страницу. – Ютта Штайер, домохозяйка из Вены, сорок два года. Между прочим, у нее остались двое детей, муж и огромная собака. Так вот, фрау Штайер умерла в декабре – врачебная ошибка во время простейшей, в общем-то, операции… А кстати, вашими соотечественницами дело не ограничивается… Вот… – он снова зашуршал страницами, отыскивая нужный листок, – Ирина Ракитина, Москва, двадцать семь лет… красивая, – отметил гость, взглянув, видимо, на фотографию. – Даже очень красивая… На скорости около ста тридцати километров в час – отказ рулевого управления у почти нового «Фольксвагена»…
Посетитель перевел дыхание, быстро взглянув на Дитмара.
– В основном – молодые женщины… хотя нет, вот – Герта Херманн, семидесяти восьми лет, из Зальцбурга. Инфаркт… хотя здесь, может быть, дело и не в том – старушка играла в тотализаторе и поставила на вас немалую сумму… Видимо, никак она не ждала, что вы, звезда австрийского биатлона, провалите ту гонку.
– Не понимаю, – отозвался наконец Дитмар. – И впервые слышу все эти имена.
– Ну еще бы, – визитер аккуратно сложил листки, потом, неторопливо подровняв края стопки, убрал бумаги в папку. – Но все эти дамы – ваши болельщицы, герр Вальтер. И все они умирали, когда вы в очередной раз промахивались.
– Бред, – отмахнулся было Дитмар. И тут же сам заметил, что голос прозвучал неуверенно. – Несколько случайных совпадений…
– Несколько? – визитер прищурился. – Из-за нескольких совпадений, герр Вальтер, мы бы не стали вас беспокоить. Но тут речь о строгой закономерности… мы изучили статистику за этот сезон… впрочем, вам об этом лучше не знать, – ухмыльнулся он. – Особенно показателен случай с некоей… – визитер замялся, роясь в документах, – Ирмой Штайн… Самый первый спринт этого сезона, помните? У вас на стойке не закрылась мишень, хотя вы попали… Фройлейн Штайн оказалась в клинике с сердечным приступом – немного странно для восемнадцатилетней девушки… Зато потом, когда после решения судей от вашего результата отняли лишние секунды, она пришла в себя, хотя до этого кардиологи считали ее состояние безнадежным…
Дитмар не отвечал. Неожиданно его затошнило – внезапно и так сильно, что ему пришлось резко подняться из