Великий пост в произведениях русских писателей

Сборник

Пасхальное чудо

Пасха – это праздник праздников, торжество победы жизни над смертью. На всем протяжении великих, святых, таинственных пасхальных дней душа наиболее открыта для веры, преображения, радости. Это – самое лучшее время, чтобы проявить к своим родным и близким любовь и внимание.

Великий пост – особенное время, позволяющее впустить в свое сердце милосердие, прощение и свет. Проникновенные произведения русских писателей на тему этих святых дней никого не оставят равнодушным!

Великий пост в произведениях русских писателей

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р18-719-0693

© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2018

Н.С. Лесков

Страстная суббота в тюрьме

I

Возможностью посетить в Великую субботу две петербургские тюрьмы я обязан одному из директоров тюремного комитета Петру Семеновичу Л., за что и приношу ему здесь мою благодарность.

Я отчасти знаком с тюремными порядками в Англии и Франции и наблюдал много раз тюремные порядки в русских местах заключения (гражданских и военных). Назад тому лет восемь я видел Страстную субботу в небольшом остроге одного уездного городка Киевской губернии, и день этот произвел на меня ужасно неприятное, потрясающее впечатление. После того я еще два раза был в этот день в двух больших тюрьмах, из которых одна не подлежала гражданскому ведомству. Впечатление то же: сжимающее и гнетущее; но несмотря на то, нынешний год я хотел снова заставить свою душу поболеть и показниться.

Кто читал известное многим юристам письмо Чарльза Диккенса о том, как вешают человека, тому, вероятно, понятно, что человек, лишенный всяких свирепых инстинктов и в то же время не разделяющий известных утопий, может искать случая наблюдать явление, поразившее его однажды, и относиться к нему с совершенным беспристрастием стороннего наблюдателя, которому личные симпатии мешают видеть факты такими, какими они являются в данный момент.

Остроумные люди должны простить мне, что, говоря о своей привычке посещать тюрьмы в день, в который тюрьма делается еще тяжелее и еще несноснее, я позволил привести в свое оправдание привычку английского писателя с именем, с которым очень приятно ставить свое имя. Это нужно было для объяснений, которые могут кому-нибудь из читателей показаться странными. К тому же Чарльз Диккенс описывает, как вешают человека и как ревет безумная толпа, наблюдающая его предсмертные вздрагивания, а я просто хочу записать: как в Страстную субботу 1862 года русские люди, сидящие в петербургских тюрьмах, ожидали светлого праздника.

7-го апреля я был в тюремном здании при доме 3-й адмиралтейской части и в большой тюрьме гражданского ведомства, выстроенной возле Театральной площади. Тюремное здание 3-й адмиралтейской части устроено в средине двора. Это высокий флигель довольно безобразной архитектуры с небольшими окнами, в которые вделаны железные решетки. Ни вооруженных, ни безоружных часовых снаружи я не видел. В довольно большой передней, где стоит образ, перед которым горела лампада, было около десяти полицейских солдат, которые при нашем входе вскочили, «лани вспуганной быстрей», и громко ответили на приветствие г. Л. обычным «здравия желаем, аше скобродие!»

Я не мог разобрать, все ли эти люди были здесь по службе или только сошлись побеседовать в приятном месте. Со входа налево был так называемый «приемный покой» с небольшой передней, в которой на провалившемся диванчике, обитом когда-то цветной клеенкой, тоже сидели три солдата.

«Приемный покой» собственно состоит из этой передней и двух комнат, между которыми нет прямого сообщения, и чтобы попасть из одной в другую, непременно нужно пройти через переднюю, в которой сидят солдаты. В одной комнате (из передней налево) мы застали двух человек арестованных и какого-то старшего полицейского солдата. Когда мы вошли, солдат соскочил с подоконника, на котором он сидел, разговаривая со стоявшим возле него арестантом.

Арестант этот был молодой человек, брюнет, с довольно выразительною физиономиею; волосы на голове у него были