Журнал «Рассказы». Иная свобода

Владимир Румянцев

Игорь Вереснев

Сергей Седов

Анна Шикова

Екатерина Мухина

Крафтовый литературный журнал «Рассказы» #21

В одном из рассказов возможность узнать дату собственной смерти разделяет общество: пока некоторые люди с точностью до дня планируют жизнь, другие предпочитают оставаться в неведении. Но какое решение истинно правильное?

В другом рассказе мы наблюдаем историю племенного народа, чью размеренную жизнь нарушил приход иноземцев. Герои встают перед выбором: рискнуть всем, оказав сопротивление, или внять влиянию чужеродной культуры, тем самым поставив на кон свою свободу? Вряд ли этот сюжет оставит вас равнодушным.

Еще в одной истории речь пойдет о молодой группе туристов, добравшейся до необыкновенного природного источника с единственной целью… поразвлечься. Однако, как вы наверняка догадываетесь, не все идет по плану. Мистический сюжет с финалом, который «взорвет вам мозг».

И еще два рассказа в жанре социальной фантастики и фэнтези, о которых весьма сложно рассказать без спойлеров, но которые собрали более 80 % ярких положительных отзывов у отборочной группы Журнала Рассказы.

Журнал «Рассказы». Иная свобода

Журнал Рассказы. Выпуск 21: Иная свобода

Если ты – не мой бог, то что тогда бог?

Если ты – не бред, то что тогда в целом бред?

Ты забираешься в полночь – под кожу, в бок, –

И оставляешь присутствие на ребре.

Что-то вроде «привет», «как дела», «ты не знаешь,

А я здесь был»

/Так обычно подростки вандалят на этажах/.

Я пытаюсь развеять тебя, как пыль,

Превозмочь тебя, как пожар.

Но если ты тень – разве можно отрезать тень?

Но если ты дар – разве можно вернуть назад?

Все дороги, возникшие в темноте,

Неизменно приводят к твоим глазам.

    – автор стихотворения Мглистый заповедник

Владимир Румянцев. Цвета и Силы

За долгие годы игры в цвета и силы у Ауринга сменилось много противников. Иногда перед сном, лежа в покоях, он перебирал их в памяти, как четки – длинную, уходящую в прошлое нить, – и порой, задерживаясь на какой-нибудь бусине, он плотоядно улыбался в темноте.

Противники встречались разные, но объединяло их одно: рано или поздно Ауринг подбирал к ним ключ. Кто-то держался дольше, кто-то сразу отступал; но всех в конце концов удавалось победить. Он любил побеждать, любил, когда проигравшие ему униженно кланялись, или долго неверяще глядели на доску с разгромом, или кривились от злости и досады. И все же со временем соперники-игроки стали интересовать его все меньше. Все они в итоге сдавались, уступали, а он был ненасытен. Он все еще любил побеждать в игре, но, пожалуй, еще больше он любил саму Игру: и после тысячи партий она оставалась неисчерпанной, до конца не разгаданной, бесконечно бросающей вызов.

Когда-то дедушка Серанг, научивший его Игре, на вопрос о том, кто его самый сильный противник, поставил перед ним доску вертикально и указал в отражение: «Вот он». Ауринг задумчиво поглядел на свое лицо внутри стеклянной доски, разрисованной разноцветными кругами, и вопросительно воззрился на деда.

«Многие забывают, что за красотой, азартом и изысканностью партий прячется истинная суть Игры – самопознание. Игра расскажет тебе нечто самое важное, раскроет устройство мира, отразит твоего противника и тебя самого, очертит твои пределы. Но сама она бесконечна, и, чтобы победить, ты должен хорошо понимать, когда следует вовремя остановиться и закончить партию».

Знание цветов и сил почиталось одной из трех добродетельных мудростей, обязательной для благородного человека наравне с грамотой и музицированием. В древности Игра называлась «Сотворение мира и распределение сил в нем», мастера из легенд играли в нее безо всякого поля и рисунков, в уме. И лишь потом, обучая наследников, они ввели традицию зарисовывать схемы символически, представляя кружками разных цветов. В каждой семье детей учили основам Игры, хотя многие признавали ее заумной и переусложненной. Большинство ее толком и не осваивало – таковы были и родители Ауринга; от него тоже никто успехов не ждал.

Когда пришла пора учить его цветам и силам, оказалось, что правил