ЧАСТЬ 1. МИСТИКА ПИТЕРА

Перчатка

В белые ночи он совсем не мог спать. То ему чудилось цоканье медно-бронзовых подков по мостовой, то стук топоров и молотков на Петровских верфях, то залпы старинных корабельных пушек. Он задергивал шторы, напивался или принимал снотворное, даже пару раз надевал тряпичную маску для сна, но ночные звуки от этого становились только причудливей. Слышалось, как придворные дамы чешут пятки Елизавете Петровне, как прицельно стреляет по воронам Анна Иоанновна, как булькает конопляное масло в чаше Южного маяка на стрелке Васильевского острова. Звуки каждый раз были разные, но он почему-то всегда знал, что они означают.

На третью-четвертую ночь бессонницы он выходил на улицу и бесцельно бродил по набережным, вглядываясь в белоночье. Это немного помогало.

Как-то в одну из таких ночей он прогуливался вдоль Мойки. К тому времени он не спал уже вторую неделю, впадая в спячку днём. Измученный организм маялся, заставляя его слоняться по набережной и бросать в мутную воду мелкие камешки.

Впереди маячил привычный силуэт Михайловского замка, навевающий в туманности белой ночи мысли о запертом в нём призраке Павла Первого. Мельком бросив взгляд на замок, он заметил одну странность: с него сползала темная краска; здание прямо на глазах розовело, как будто на него снизошел яркий луч восходящего солнца. Он даже обернулся и глянул в небо – но до рассвета было не меньше двух часов, и оно было сумеречно-светлым, без каких-либо намеков на светило. Повернувшись к замку, он обнаружил, что тот снова, как и всегда, рыже-кирпичный. Развернувшись от греха подальше, он двинул через марсово поле к Неве.

На Дворцовой набережной было живенько. Гуляющие любовались Петропавловской крепостью и видами на Васильевский остров; довольно часто проезжали машины. Среди людей он почувствовал себя спокойно. Потихоньку фланируя в сторону Дворцовой площади, возле дома №10 он почему-то замешкался. Сумерки вокруг уплотнились, словно сгущенное молоко. Балконная дверь на втором этаже резко распахнулась, и на улицу вылетела целая стая голубей и галок. Задрав голову, он увидел как на балкон, разгоняя птиц, выскочила невысокая симпатичная брюнетка в малиновом. «Кыш! Кыш!» – крикнула она вслед птицам и взмахнула рукой.

Из окна зазвучали негромкие звуки вальса. Брюнетка ещё раз махнула рукой и скрылась за гардиной. По легкому дуновению ветерка вдоль щеки он понял, что что-то упало совсем рядом. Нагнувшись, он поднял с мостовой дамскую печатку жёлто-розового цвета. Перчатка была ещё теплой. Машинально сунув её в карман, он быстрым шагом поспешил к Дворцовой площади…

***

– Поль, ты не видел мою вторую перчатку? – Анна волновалась. Внизу уже нетерпеливо притоптывали кони, готовые понести её экипаж во дворец на бал, а перчатка всё не находилась.

– Машер, вечно ты теряешь эти перчатки… Где попало, причем, – князь Гагарин поморщился. Ещё совсем недавно весь Петербург судачил о том, что император Павел выбрал цвет нового замка по цвету перчатки своей фаворитки, ныне – его супруги. Флегматично вздохнув, он добавил:

– Аннушка, поиски затянулись, выбери другую пару.

Каким-то глубинным женским чутьём догадавшись о недовольстве мужа, княжна прильнула к нему и бархатным голосом сказала:

– Ну, я ведь уже выбрала другую пару. Тебя…

Несколько минут спустя экипаж нёсся по светлой полуночи туда, где сверкали дворцовые огни и звучал её любимый вальс. Впереди была целая ночь танцев, разговоров и флирта. Долгая белая ночь тысяча восьмисотого года.

Жук

– Смотри, какой красавчик! – Валерка тыкал ей в лицо что-то тёмное и шевелящееся. Едва разлепив глаза от обездвижившей её прямо на пляжном полотенце лёгкой дрёмы, Юлька сфокусировала взгляд и завизжала не своим голосом. Пулей скинув сонное оцепенение, она вскочила на ноги и закричала:

– Убей его! Убей! Какая гадость! Ужас!

В руке у Валерки шевелил лиловыми рогами блестящий жук-носорог. Парень держал его за спину, и жук растерянно перебирал цепкими черными лапками. Валерка чуть придвинул жука к Юльке, пытаясь убедить её в красоте странного насекомого и не понимая, что девушка на грани истерики.

Юлька по