Сорочьи сказки
Алексей Николаевич Толстой
Яркая ленточка
А.Н. Толстой, классик русской литературы, один из самых ярких писателей ХХ века, в своём творчестве бережно сохранял фольклорные традиции и самобытность народного языка. В этом сборнике представлены его авторские сказки из циклов «Сорочьи сказки» и «Русалочьи сказки», а также русские народные сказки в его обработке.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Алексей Николаевич Толстой
Сорочьи сказки
© Белоусова Е.Н., иллюстрации, 2022
© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022
Machaon®
Русалочьи сказки
Иван да Марья
Десятая неделя после Пасхи – купальские дни.
Солнце самый пуп земли печёт, и зацветает дивная Полынь-трава. В озёра, на самое зелёное дно, под коряги подводные, под водоросли глядит огненное солнце.
Негде упрятаться русалкам-мавкам, и в тихие вечера да в лунные ночи уходят они из вод озёрных и хоронятся в деревьях, и зовут их тогда древяницами.
Это присказка, а сказка вот какая.
Жили-были брат Иван да сестра Марья в избёнке на берегу озера.
Озеро тихое, а слава о нём дурная: водяной шалит.
Встанет над озером месяц, начнут булькать да ухать в камышиных заводях, захлопают по воде словно вальками, и выкатит из камышей на дубовой коряге водяной, на голове колпак, тиной обмотан. Увидишь, прячься – под воду утянет.
Строго брат Иван наказывал сестре Марье:
– Отлучусь я, так ты после сумерек из хаты – ни ногой, песни не пой над озёрной водой, сиди смирно, тихо, как мыши сидят…
– Слушаю, братец! – говорит Марья.
Ушёл Иван в лес. Скучно стало Марье одной за станком сидеть, облокотилась она и запела:
– Где ты, месяц золотой? —
Ходит месяц над водой, —
В глыбко озеро взглянул,
В тёмных водах утонул…
Вдруг стукнуло в ставню.
– Кто тут?
– Выдь к нам, выдь к нам, – говорят за ставней тонкие голоса.
Выбежала Марья и ахнула.
От озера до хаты – хороводы русалочьи.
Русалки-мавки взялись за руки, кружатся, смеются, играют.
Всплеснула Марья ладошами. Куда тут! – обступили её мавки, венок надели…
– К нам, к нам в хоровод, ты краше всех, будь наша царица. – Взяли Марью за руки и закружились.
Вдруг из камыша вылезла синяя, раздутая голова в колпаке.
– Здравствуй, Марья, – захрипел водяной, – давно я тебя поджидал… – И потянулся к ней лапами…
Поздним утром пришёл Иван. Туда, сюда – нет сестрицы. И видит – на берегу башмаки её лежат и поясок.
Сел Иван и заплакал.
А дни идут, солнце ближе к земле надвигается.
Настала купальская неделя.
«Уйду, – думает Иван, – к чужим людям век доживать, вот только лапти новые справлю».
Нашёл за озером липку, ободрал, сплёл лапти и пошёл к чужим людям.
Шёл, шёл, видит – стоит голая липка, с которой он лыки драл.
«Ишь ты, назад завернул», – подумал Иван и пошёл в другую сторону.
Кружил по лесу и опять видит голую липку.
– Наважденье, – испугался Иван, побежал рысью.
А лапти сами на старое место загибают…
Рассердился Иван, замахнулся топором и хочет липку рубить. И говорит она человеческим голосом:
– Не руби меня, милый братец…
У Ивана и топор вывалился.
– Сестрица, ты ли?
– Я, братец; царь водяной меня в жёны взял, теперь я древяница, а с весны опять русалкой буду… Когда ты с меня лыки драл, наговаривала я, чтобы не уходил отсюда далеко.
– А нельзя тебе от водяного уйти?
– Можно, найти нужно Полынь-траву на зыбком месте и мне в лицо бросить.
И только сказала, подхватили сами лапти, понесли Ивана по лесу.
Ветер в ушах свистит, летят лапти над землёй, поднимаются, и вверх в чёрную тучу мчится Иван.
«Не упасть бы», – подумал и зацепился за серую тучу – зыбкое место.
Пошёл по туче – ни куста кругом, ни травинки.
Вдруг зашевелился под ногами и выскочил из тучевой ямы мужичок с локоток, красная шапочка.
– Зачем сюда пришёл? – заревел мужичок, как бык, откуда голос взялся.
– Я за Полынь-травою, – поклонился Иван.
– Дам тебе Полынь-траву, только побори меня цыганской ухваткой.
Легли они на спины, по одной ноге подняли, зацепились, потянули.
Силён мужичок с локоток, а Ивану лапти помогают.
Стал Иван перетягивать.
– Счастье твоё, – рычит мужичок, – быть бы тебе на
ЛитРес