Нет покоя голове в венце

Александр Кондратьев

Хороший человек оказался на троне, который до него занимал жестокий тиран. Молодому царю не удается избежать тяжелых решений, и число жертв нового режима стремительно растет. Каким правителя запомнят потомки: очередным тираном или благодетелем, не спасовавшим перед страшным выбором?

Александр Кондратьев

Нет покоя голове в венце

© Александр Кондратьев, 2019

© Комикс Паблишер, 2019

* * *

Посвящается моей жене Анне – с благодарностью за неизбывную веру и самоотверженную поддержку

Глава 1. Завещание

Страшный пожар разгорался в душе Бориса.

За дверью – его будущее, будущее его жены, детей, всей страны, возможно, всего мира. Нужно сделать всего один шаг, чтобы войти внутрь и совершить задуманное. Но как страшно! Борис мешкал несколько мгновений, и эти мгновения растянулись на вечность. Не получалось мыслить стройно, мысли накладывались одна на другую, разлетались в сторону, путались, и сквозь эту мешанину, как в лихорадке, проступало главное: ужасное зло, которое он задумал ради общего блага. Борис обернулся на сообщников. Серега Вобла и Федька Косой сидели на маленьких стульчиках, не подходивших им по росту. Они напоминали двух напуганных черепах, и то, как они вжали головы в плечи, как подобрались в ожидании грядущего, только усиливало это сходство. На столике между ними стояли тусклая лампа, большая бутылка водки и три маленьких кружки. Из бутылки едва отпили: выпивка была не к месту, волнение, осознание важности момента мигом отрезвляло. Тусклый желтый свет добавлял происходящему нереальности: как будто все они оказались внутри страшной сказки.

Федька поймал взгляд Бориса и тут же отвел глаза. Серега кусал губы и полировал взглядом ногти на правой руке. Борис кивнул – скорее себе, чем товарищам – и толкнул дверь. Поддержки ждать неоткуда, поэтому он призвал на помощь проверенное средство: юмор. Если страшное сделать смешным, с ним будет легче справиться.

Будущее, которое ждало его за порогом, имело вид длинного старика, растянувшегося на узкой кровати во весь свой великанский рост. Голова старика лежала на мягкой атласной подушке, голые ступни свешивались с кровати, выныривая из-под теплого пухового одеяла. В голову Борису вскочила дурацкая мысль: пощекотать заголенную пятку, – и он вцепился в нее, как в спасательный круг. Мало кто думает о пятках, когда имеет дело с сильными мира сего.

На прикроватной тумбе горела толстая свеча, распространяя по комнате праздничный церковный аромат. Рядом со свечой стояло несколько икон; лица святых в дрожащем свете выглядели живыми и сбивали с толку обманными гримасами. Стена напротив кровати вся была увешана иконами. Святые образы доминировали в помещении, нависали всей своей массой, терзали взглядами старика, распростертого на кровати. Интересно, подумал Борис, он и на горшок под иконами ходит?

Человек на кровати только выглядел стариком: на самом деле ему едва исполнилось пятьдесят пять лет. Душевная болезнь, постоянное напряжение воли, жизнь, наполненная излишествами и невоздержанностью, иссушили его и сделали похожим на связку хвороста. Кто бы мог подумать, что великого государя Василия, прозванного Волком за жестокий нрав, самого могущественного человека в мире, чьим именем матери пугали своих детей, ждет такой бесславный, унизительный конец?

Перед кроватью государя стоял маленький стул – на таких же в соседней комнате сидели Федька и Серега. Борис осторожно опустился на стульчик и наклонился вперед, ссутулился, всматриваясь в лицо спящего человека.

Почувствовав чужой тяжелый взгляд, Василий открыл глаза. Несколько секунд он глупо хлопал ресницами, фокусируя взгляд на посетителе, а потом, признав, улыбнулся:

– А, Бориска, это ты, – сказал Василий слабым голосом. – Ты чего это? Не спится?

Борис молчал. Первым побуждением было ответить, начать нести трусливую многословную чушь, чтобы болтовней отвлечься от главного. Борис подавил это желание. Он молчал и смотрел на больного правителя, а перед внутренним взором, пока он мучительно пытался придумать какую-нибудь шутку, проносились события, пережитые им по воле Василия. Ра