Побирушка

Надежда Михайловна Мунцева

Жизнь – очень странная штука. Иногда она похожа на юбку, выстиранную неправильно, и растянувшуюся во все стороны. Иногда на мини юбку, так и норовящую показать всё, что под ней пытаются спрятать. Порой на макси.

Но на что не была бы похожа наша жизнь, она всегда интересна. И увлекательно головокружительна. Иногда до полной и почти абсолютной потери ориентации в пространстве.

Но мы её живем. И она живет с нами. Как может. Или как можем мы.

Надежда Мунцева

Побирушка

«Не дай вам Бог, жить в эпоху перемен!»

Кто-то приписывает это броское выражение китайской мудрости, кто-то делает отсылку аж к Конфуцию. Правда, некоторые особо дотошные исследователи, говорят, что впервые выражение появилось только в 1998 году. Но кто знает? Быть может, тот, кто цитирует его от имени китайского мудреца, вступал с ним в межпространственный контакт? Или может быть, они, дотошные, просто не умеют читать по-китайски, потому и не нашли произведений великого мыслителя? А перевести сумели только в этом вот году. Да, ладно! О чём спорить-то?!

Выражение верно.

Но если изучить историю Земли, то найдется ли хоть один век, хотя бы одна эпоха, в которой не было бы перемен? То, то и оно! Про то и поговорим. Или не о том, как получится. Может, просто о жизни. Странной, с кульбитами, переворотами и головокружительными эскападами.

Толстушка

Откуда взялась эта толстушка в компании бомжей и бичей, никто не датировал.

Она просто появилась среди них. Как впрочем, появлялись и исчезали в той среде все они.

Сегодня пришел, завтра исчез. Кто спрашивает откуда? И куда?

Главное, есть ли что в карманах.

Это высшее общество более придирчиво, и то, до определенного порога счета. За этим порогом в несколько десятков нулей и чисел, придирчивость растворяется.

В той среде, о которой пойдет часть рассказа, нет таких предубеждений.

Откуда? Как? Почему?

Захочет человек, бич, бывший интеллигентный, рассказать, расскажет. Бомж – без определенного места жительства, вспомнит свой бывший адрес, смахнет скупую слезу, запив её из заботливо протянутого стакана.

Закусить? Какие нежности! И так сойдет!

Она не была похожа на остальных обитателей чердаков и подвалов.

Пухленькая настолько, что никто и никогда бы не подал ей и копейки на хлеб.

Понятно же, не голодает! Раз такая замечательно выступающая со всех сторон.

Да и одета чисто. Ещё не успела обтрепаться.

Стакан да, брала, но как-то так получалось, что он оставался полон до того самого момента, когда все остальные уже были на пути в свои сновидения. Там им было хорошо, наверное. Утром никто ничего не помнил, и мысль была у всех одна, слаженно четкая: «Где взять, чтобы налить?!»

С её приходом логово компании как-то незаметно преобразилось. Чище стало. И даже иногда начало пахнуть кашей или супчиком.

И тогда светлели лица тех, кто уже давно забыл, что такое домашняя пища. Да и пища вообще. Еда давно была только в виде закуси.

Она куда-то уходила днём, вечерами приходила с сумкой продуктов. И даже со свежим хлебом!

Ни в чем предосудительном её нельзя было заподозрить в силу перезрелости, достаточно серьезной, и каких-то наивно детских, глаз, окруженных взрослыми морщинками.

Жалобы? Нет. Никто и никогда их не слышал. Как впрочем, и вообще почти ничего, кроме приглашения поесть, или каких-то фраз, без которых не обойтись, или «спасибо» и пожалуйста, тоже.

И только ночами, когда все остальные громко спали после разного объема доз той самой жидкости, она позволяла себе поплакать.

Да что там поплакать! Пореветь в подушку, сооруженную из старого пальто, найденного возле мусорных баков.

Она бралась за любую, абсолютно любую грязную работу, лишь заработать на свой кусок хлеба. И с другими поделиться.

Но получалось не каждый день. Время тогда было такое. Люди с высшим образованием были счастливы, если удавалось найти работу дворником или грузчиком. Или…да какую угодно!