Сестры Шанель

Джудит Литтл

Голоса времени

Антуанетта и Габриэль «Коко» Шанель всегда знали, что родились для лучшей доли. Брошенные своей семьей, они выросли под присмотром благочестивых монахинь, готовящих сестер для простой жизни жен торговцев или лавочников. Их секретный тайник под половицами, набитый любовными романами и вырезками из журналов – все что у них было, чтобы поддерживать в себе мечты о будущем.

Пришло время, когда сестры Шанель должны были выйти в свет и там с яростным упорством доказать, что они достойны общества, которое никогда их не принимало. Это путешествие привело их из бедности в модные кафе, великолепные залы Виши и маленький шляпный магазинчик в Париже. И в то время как имя одной из сестер стало известно по всему миру, вторая долго оставалась в тени. Пришло время узнать и ее историю.

Джудит Литтл

Сестры Шанель

Judithe Little

THE CHANEL SISTERS

Публикуется с разрешения Harlequin Books S.A

Перевод с английского Марины Манучаровой

Оформление обложки Александра Воробьева

Серия «Голоса времени»

© Judithe Little, 2020

© Манучарова М., перевод, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Посвящается Лесу

и Антуанетте, чтобы о ней не забыли.

Часть Обазина[1 - Обази?н (фр. Aubazines) – коммуна во Франции, находится в регионе Лимузен в 420 км к югу от Парижа.] останется с нами навсегда. Потребность в порядке. Приверженность простоте и чистым запахам. Непреходящее чувство сдержанности. Настойчивое стремление к совершенству, к идеальному исполнению швов. Успокаивающий контраст черного и белого. Ткани, грубые и ворсистые, как одежда крестьян и сирот. Ремешки из цепочек, как у четок, которые монахини носили на талии. Мистические мозаичные узоры школьного коридора в виде звезд и полумесяцев, которые возродятся в bjioux de diamants[2 - Название первой ювелирной коллекции, созданной Коко Шанель.] как ожерелья, браслеты и броши. Повторяющийся орнамент витражей, напоминающий скрещенные буквы «С» и ставший символом роскоши и статуса. Даже сам старый монастырь, такой огромный и пустой, дающий простор воображению, позволяющий парить.

Все эти годы на улице Камбон, а также в Довиле и Биаррице люди считали, что покупают «Шанель», гламур, парижскую изысканность. Но на самом деле они приобретали орнаменты из нашего детства, воспоминания о монахинях, которые нас воспитали, об аббатстве, которое нас приютило.

Иллюзия богатства возникла из лохмотьев нашего прошлого.

Подопечные

Обазин

1897–1900

ОДИН

Много лет спустя я не раз вспоминала тот холодный мартовский день 1897 года в монастырском приюте в Обазине.

Мы, сиротки, сидя кружком, занимались шитьем; тишину мастерской порой нарушала только моя бессмысленная болтовня с соседками. Почувствовав на себе пристальный взгляд сестры Ксавье, я умолкла и, изображая глубокую сосредоточенность, уставилась на свою работу, ожидая от наставницы обычного: «Следите за языком, мадемуазель Шанель». Но вместо этого она двинулась к моему стулу, стоявшему рядом с печью. Складывалось впечатление, что сестра Ксавье плывет; впрочем, так двигались все монахини. Складки ее черной шерстяной юбки источали запах ладана и веков, а накрахмаленный головной убор неестественно вздымался к небу, будто сестру могли вознести в любой момент. Я молилась, чтобы это произошло, представляя, как поток света, пробивающийся сквозь скат крыши, поднимает ее к облакам в сияющем луче святого спасения.

Но такие чудеса случались только на картинах с изображением ангелов и святых. Монахиня остановилась за моей спиной, темная, нависшая, будто грозовая туча над пологими лесами Центрального массива. Она откашлялась и тоном императора Священной Римской империи мрачно произнесла:

– Антуанетта Шанель, ты слишком много болтаешь. Твое шитье выглядит неаккуратно. Ты постоянно грезишь наяву. Если ты не образумишься, то, боюсь, повторишь судьбу своей матери.

Мне показалось, что мой желудок скрутило в узел. Мне пришлось прикусить губу, чтобы удержаться от возражений. Я бросила взгляд на свою сестру Габриэль, сидевшую в другом конце комнаты со старшими девочками, и закатила глаза.

– Не слушай монахинь, Нинетт,