Ты моё дыхание

Ева Ночь

Я студентка с ребёнком на руках. Ради нашего благополучия я готова на всё. Даже поработать уборщицей в сомнительном ночном клубе. Там я встретила ЕГО, мужчину, с которым мы без конца сталкиваемся лбами. Так сталкиваемся, что искры во все стороны летят! Он утверждает, что не имеет привычки помогать девам, попавшим в беду. Но когда мне тяжело, он раз за разом вытаскивает меня из очередной передряги. Опасный, циничный, бесячий. Он не принц и не парень моей мечты, но, как оказалось, без него мне никак. Потому что, когда нечем дышать, он становится моим дыханием…

Ева Ночь

Ты моё дыхание

Глава 1

Софья

Михайловна свалилась некстати. Очень бодрая и креативная дама. Язык не поворачивается её назвать старушкой, хоть по возрасту она – бабушка со стажем. Но она такая – как попугайчик: яркая. У неё волосы в чёрно-красный цвет выкрашены, брови, глаза, губы – татуированы. Звезда, одним словом.

А местами Алина Михайловна – сорока. Ей нравятся побрякушки – всякие цепочки, кулончики, браслетики, брошки, кольца. Она их может нацепить щедро, от души, отчего сразу смахивает на престарелую металлистку. У кого-то это могло бы выглядеть безвкусно. У Михайловны – нестандартно, взгляд притягивает.

– Ох, помира-а-аю! – выдаёт она с чувством. – Радикулит проклятый! Чтоб ему пусто было!

«Помирала» Михайловна со вкусом. И страдала не меньше.

Вызванная ею же неулыбчивая, но очень деловая медсестра поставила блокаду и припечатала:

– Покой, Михайловна, никаких наклонов! Хватит уже бегать и подрабатывать!

– Да как же, – обеспокоилась моя квартиросдательница, – как же это… я ведь не могу, людей подведу, нельзя так…

– В следующий раз не разогнётесь, – зловеще предрекла «добрая» медсестра, – а то и ещё что хуже приключится. Стационар по вам давно плачет. Я вот внуку вашему позвоню, он вам быстро мозги вправит и расскажет, кто вы, а кто он, и как вы его позорите постоянно!

– Ты мне Богданчика тревожить не моги! – стукнула кулачком Михайловна так, что и браслеты её брякнули, и от боли она охнула. – Он у меня занятой, незачем тревожить мальчика, пусть своей жизнью живёт.

– Мальчику-то, поди, уже тридцать годков стукнуло? – съязвила эта служительница Асклепия. – Поди, ему и не помешало б о бабушке побеспокоиться. Больше ж не о ком: ни семьи, ни детей. Мог бы повнимательнее быть, глядишь, и вы б на старости лет по притонам не шастали.

– Ох, и стерва ж ты, Марья! – разгневалась Михайловна. – Язык бы тебе укоротить!

Перепалка у них нешуточная вышла. Я уже и не прислушивалась к их взаимоукусам. Не до того было. Ужин приготовить, за Вовкой в детский сад мчаться нужно. Успеть бы всё сделать.

– Софьюшка, – позвала меня Михайловна умирающим голосом, как только за её спасительницей дверь захлопнулась с великим чувством, – только ты можешь мне помочь.

Лежала она, постанывая, брови татуированные страдальчески складывала трогательным «домиком».

Вообще она хорошая, Алина Михайловна, сердечная. И театр разыгрывала впервые. Правда, я не настолько хорошо её знаю, чтобы судить однозначно, но то, что она была ко мне добра, сомнений не вызывало.

– Надо вместо меня выйти, – цапнула она меня за руку, – выручи, а? Я уже договорилась, скажешь, что от Островской. Ты ж хорошая девочка, работы не боишься, и деньги тебе нужны. А это очень хорошая работа, тебе понравится. Тем более, ночная. А за Вовика не переживай: присмотрю. Он у тебя мальчик хороший, послушный, непроблемный.

Вот как, как я могла ей отказать? Да никак. Я вообще… безотказная. Духу не хватает. Может, поэтому на мне все ездят.

Это камень не в Михайловны огород, нет, а вообще.

– Ладно, – вздохнула, понимая, что пойду, куда скажет.

– Вот и хорошо, вот и замечательно, – разулыбалась моя старушка, – ты девочка шустрая, работы не боишься. А там и делать ничего не нужно – уборка. Фантики собрать, со столов мусор сгрести, полики помыть, унитазики протереть. Разочек. И спокойно там, без скандалов в основном. А платят хорошо, хорошо-о-о!

Да, деньги – это очень весомый аргумент. Денег вечно не хватает. Я Михайловне вечно опаздываю за квартплату отдавать, но она добрая, ждёт. Терпит