1. Кинематографисты хохмят

Глаз – долой

Что-то не помню другого советского фильма с таким количеством одноглазых персонажей, как «Семнадцать мгновений весны».

Во второй серии одноглазый гестаповец (арт. Р. Панков) открывает Штирлицу автомобильную дверь.

Мимолётный персонаж. Больше в фильме не появляется.

Зато, начиная с третьей серии, практически по всему сериалу проходит некий гестаповец Айсман (арт. Л. Куравлёв) и тоже с одним глазом.

Причём и в первом, и во втором случаях гестаповцы потеряли по левому глазу.

Отсутствие глаза – заметная (куда уж заметнее!) деталь персонажа. Тем не менее, авторы фильма не сочли возможным объяснить нам: где и каким образом оберщтурмбаннфюрер СС Курт Айсман потерял один из своих иллюминаторов.

Тени Ильфа и Петрова

Появление артиста Куравлёва в «Семнадцати мгновениях…» с глазной повязкой что-то (или кого-то) напоминало…

Ну, конечно!

«12 стульев» Гайдая.

А при чём Куравлёв? Он не играет ни в гайдаевских «Стульях», ни в захаровских.

Правильно.

Зато он играет в швейцеровском «Золотом телёнке»!

Соединяем гайдаевского одноглазого шахматиста (арт. С. Крамаров) и швейцеровского Шуру Балаганова (арт. Л. Куравлёв) и получаем Айсмана.

Вывод: и в первом, и во втором случаях героям устроили глазную повязку для колорита, для антуража, для загадочности. Догадывайтесь, мол, сами: какую они вёли, когда то, бурную жизнь…

Продолжим догадываться…

Так смешнее

У автора первоисточника – романа «Семнадцать мгновений весны» Юлиана Семёновича Семёнова (в девичестве – Ляндрес) Айсман – полноценный человек, с полным набором органов зрения. Надеть на подполковника глазную повязку была воля режисёрессы Татьяны Михайловны (урождённой – Моисеевны) Лиозновой.

Т.М.Л. пошутила: «Пусть будет одноглазым»…

И это была не единственная шутка главы съёмок.

Именно с повеления Лиозновой в канву фильма были вставлены две женщины:

– пожилая – фрау Заурих (арт. Э. Мильтон). Дама неопределённых занятий;

– молодая – Габи Набель (арт. С. Светличная). Журналистка.

Встал вопрос: чем занять фрау, чтобы Штирлицу было с нею интересно проводить время. И тут снова подоспели Ильф и Петров.

А что если пожилая дама будет ярой шахматисткой? Мало того: знатоком-любителем шахмат. Не случайно она, перед одной из партий, говорит господину Бользену: «Я буду играть защиту Каро – Канн…» Эта защита начинается с хода «е2 – е4»…

Легендарный ход: «е2 – е4»

Любой русский интеллигент знает: с хода «е2 – е4» Остап Бендер начинает сеанс одновременной игры в клубе картонажников. Что явно свидетельствует: режисёресса решила вставить в «Семнадцать мгновений…» фрагмент «12 стульев».

Зачем?

Теперь ответа не найдёшь. Спросить не у кого.

Но ясно одно: Татьяна Михайловна боготворила Гайдая («12 стульев» вышли в 1971 году, в разгар работы над «Семнадцатью мгновениями…»).

А, может быть, Лиознова была элементарно влюблена в… творчество, конечно, творчество Гайдая и хотела отдать ему (творчеству) дань?

Впрочем, есть и другие, весьма громкоговорящие факты…

Танюля, не нервируй меня!

Кинематографическая легенда гласит: первая актриса, которой была предложена роль пожилой любительницы шахмат, была не кто иная как Фаина Георгиевна Раневская.

Каково?!

Предлагать исключительно комедийной актрисе роль в серьёзном шпионском фильме!

Актриса отказалась.

Есть ещё один факт, который свидетельствует: режиссёресса была весьма неравнодушна и к творчеству Ильфа и Петрова, и к комедии Гайдая.

Почитатели Остапа Бендера

В первой серии «Семнадцати мгновений…» Шелленберг и Гиммлер смотрят кинохронику.

Обратите внимание: действие нашего сериала происходит в феврале, а в кадрах американо-английской кинохроникальной ленты «United News» девушка на джипе в летнем платье, а солдаты на танках – в летней форме.

Итак, просматривая хронику, бригадефюрер СС говорит рейхсфюреру СС: «Промедление смерти подобно. Сейчас весна сорок пятого, а не осень сорок первого, рейхсфюрер».

Та же самая мысль, «промедление смерти подобно», промелькнула в голове Остапа Бендера, когда он проигрывал последнюю партию в клубе картонажников г. Васюки (глава XXXIV первого бессмертного ром