Питерский

Это Север течёт по венам,

Прорывается ветер в суть.

Между ночью и многочасьем

Жажда бьётся, как ритм в путь.

И клубится Гольфстрим ночами

Словно полночь, да вне забытьё,

Словно жажда в висках ночами

Счастье бьётся мечтами в ничто.

Прорываясь Гольфстримом в полночи

Мечт струится скитанье в ночи

И для рифмы я лишь ничтожный

Рукописец, творец судьбы.

Волчий рык за пределом суждения,

Словно волк, словно трепет души

И когда лунные переливы

Стелются на воде для судьбы.

Я шепчу, чтобы были по жизни

Эти строки и трепет судьбы,

Чтобы жажда горела отныне,

Чтобы жажда горела в груди.

И когда путь отправит нас свыше

По тропе, чей извилистый путь,

Чей мы зреть не сумеем отныне,

Пусть он будет отныне и в суть.

Замирает и пьется закатом

Красным пурпуром нить на заре

И мерцает улыбка, однако,

Словно ласточка в вешней заре.

Горизонт провожает уныло

К новым мечтам, чужим якорям,

К переходам судьбы третье-ликим

К славе той, что все снится в ночах.

Пепел былых

Уходят люди, год уходит,

Уходит тусклый свет…

Оставив все тепло и радость там,

Где больше смысла нет…

И жар костра не сохранит

Отпевших прежних лир,

Не уступить костям свой свод

Под бренный шаг могил.

Не пропадут те жизни, что

Навек в истории слегли,

Но их потомки, как всегда

Возьмутся вновь в сечи

И там, где прежде был алтарь

Любви, крова семьи

Останется только шалаш,

А что внутри?

Пустые ящики и пыль,

Померкших красок слой

Где прежде радость распевал

Любви мирской поток

Останется только вуаль

Тех ярких мирных дней

И снимки памятные здесь,

Где больше света нет…

Разожжем же огонь

Разожжем же огонь,

Быть может последний закат

Нам запомнится в жизнь

И не будет так страшно средь тьмы,

Где закрылась печаль

И рождается пустота

В этом городе полном

Людской дурноты.

Там, где небо сквозит

И пугает небесной враждой.

Где по капле ударит и будет

Пожар средь степи.

Там, где небо кончается

И начинается боль

Не закрой рукавом

Свой испуганно слабый вид.

Разожжем же огонь,

Чтоб на миг позабыть,

О тех павших, что больше

Не встретишь в судьбе.

Тех улыбках, что больше

Твой взгляд не поймает, увы,

Тех ударах судьбы, что на век

Сократили твой след.

Разожжем же огонь

И согреемся хоть на миг,

Чтобы холод в душе отступил.

И чуть-чуть прояснилось

На земле, всей покрытой страницей

Одной старой истории, что

Называется вечностью мглы.

Там где истины пропиты, силы прожиты

И остались холодные белые буруны

Только их проклинать и шутя ненавидеть,

Ведь ничто не мешает им быть

И нутро холодить.

Так зажжем же огонь

И по почве пройдется

Тонкой коркой страдание

Холода от тепла.

Пусть согреется этим мгновением сердце

И душа, что ещё не мертва.

Среди мглы и печального рока,

Среди тех, кто устал, болен и

Так хотел снова жить.

Среди тех, кто не смог,

Кто боролся и проклят

И средь тех, кто забыт.

Попытаемся вновь отыскать

Чтоб по нитке сложился

Тот узор из судьбы и из смыслов

Зачем нам всем тут быть

И средь мрака людского, и жизни,

Средь холода мира

Продолжать воевать

И искать радость жить.

Как когда-то в цветах

Полевых отражалось от солнца

Все тепло и улыбки,

Отчасти людское тепло.

Как когда-то в седло

Вновь взлетали ретиво

И бежали, бежали вперёд

По полям и по линии гор.

Как легко это было

В мгновения жизни

Вновь желать окунуться

В поток новостей,

А теперь же во тьме

Замирая дыханием,

Нужно слушать и ждать,

Ждать дурных новостей.

И сражаться с судьбой,

Алчущий как когтями,

Выпивая по капли

Жар шальной головы.

Ты ведь помнишь?

Последний костер при закате.

Он ещё согревает тебя?

То, что было внутри?

Сто лиг за тот свет

Есть в кельтских уловках

Такие большие звонки.

Им лучше теряться

Средь тысяч еловых зонтов.

Средь тех городских

И пустых номеров Москвы,

Средь штатов Америки

Или тернистой Айовы.

Быть может тогда,

Когда лунный увидишь ты свет

Не будет зво