Белый храм

* * *

Поэзия – музыка богопознания.

В море ее только волны гармонии,

Где светлым облаком белого пламени

Символ нетленный нетленной симфонии.

Символом этим как жизни основой

Сквозь немоту безымянной материи

Звуки поэзии как-то вне слова

Подпитаны скрытой от взгляда артерией.

Вот нам и видится в музыки грациях,

В необъяснимой словесной сумятице

Символ нетленный над информацией

Светом во мраке, распятием в пятницу.

Грозно, свинцово поэзии волны

Катятся нововозвещанным мифом —

Нашей любовью и нежностью полные,

И умирают на лезвиях рифмы,

И умирают в сознании нашем.

Но к берегу сердца их вечна дорога,

Как вечны в известном моленье о Чаше

Судьба человека и промысел Бога.

* * *

По ночам листопадным

В ветках лунного сада

Неусыпны лампады

Поднебесного ряда.

Светлой данностью свыше.

О, их свет необыден!

Этим светом мы дышим

И, прозревшие, видим.

И горят они, ночи.

И горят, не сгорая —

Так из рук Твоих, Отче,

Я весь мир принимаю.

И люблю, и Ты рядом,

И живу, и мне надо,

Чтоб горели лампады

Поднебесного ряда.

* * *

Любовью ли горю,

Печалью ли без меры,

Я мир не очерню

Ни черным и ни серым.

Моя зима светла,

Светлы зимою листья,

Светлы мои дела,

И помыслы, и мысли.

Светло в моих глазах.

И в сердце свет уже…

Ни бесов в небесах,

Ни тени зла в душе.

ВОЗНЕСЕНИЕ

Жизнь – сплошное изучение

Этой жизни, а сегодня,

А сегодня – повечерие

Вознесения Господня.

А сегодня дождь немаленький

Был похож на чье-то пение…

Как небесный плач над Палехом,

Как молебен о спасении.

Утро было дух бодрящее…

Было ветрено и песенно.

И престол со предстоящими

Плыл над реками и весями.

Видно, Богом предначертана

Эта исповедь сегодня —

В тайне таинств повечерия

Вознесения Господня!

* * *

У народа отняли правду.

Отобрали, как грудь у младенца.

Незаметно, елейно и плавно

Ложь подлили в народное сердце.

И пошел он, болезный, нетрезво

Не к тому Осиянному граду…

Богу – богово, Кесарю – кесарево,

А народу нельзя без правды.

* * *

Продается все, что только можно.

Избы, мебель, земли, люди, кровь!..

Нагло или очень осторожно

Продается все и вся любовь.

Воздух продают, моря и суши,

В ад обогащения спеша…

За бесценок продаются души,

Только много ль весит-то душа?!

Бледный, словно вышедший из морга,

Проданным Христом в толпе стою…

И готово вырваться из горла:

– Совесть!.. Ношеная!..

Даром отдаю!..

* * *

Смотрю я, и рад я невольно:

У неба есть солнечный лик.

У каждой деревни есть поле.

У каждого поля – родник.

И в каждом селе – колокольня.

И храм, и служитель его.

Смотрю я, и рад я невольно

За смысл и уместность всего.

И веет над всем ниоткуда

Не ветер, а вечный покой…

И все это – даром как чудо

Дано нам увидеть с тобой.

* * *

Цветение яблонь, цветение вишен,

И синей сирени, и белых черемух.

Дома утонули по самые крыши

В различных оттенках всех красок зеленых.

Зеленых и белых. Как пенные волны,

Колеблются в тихом дыхании ветра

И тянутся к свету, который наполнен

Немым излучением солнечных недров.

Но солнце не Бог, а создание Божье.

А Бог – это то, что не место, не время…

Увидеть нельзя и понять невозможно,

Возможно лишь быть дерзкой веткой Творенья.

И в дерзости духа, и в дерзости мысли,

И в дерзости дел, и душевных стремлений

Пытаться услышать за шорохом листьев

Энергию смысла Его откровений.

* * *

Вспоминаю судьбу Валтасара.

Написание слов, и страшит

Суд над ним и небесная кара.

И духовная гибель души.

Все проходит, и это пройдет…

Время лечит по Соломону.

Но всему есть предел и черед

И обратная сила закона.

И для силы той времени нет,

Там ничто никогда не проходит.

Вечна тьма, если тьма,

Вечен свет,

Если свет этот кто-то находит.

* * *

Пустые хлопоты, пустые разговоры.

Все суета сует, как прав Экклезиаст.

Так мелочны обиды и раздоры,

Так слепы пастыри своих незрячих паств.

Деяния бессмысленны, ничтожны.

А море чувств – помойное ведро.

Ни одного хоть сколь по воле Божьей —

Нет делающего добро.

Куда ни глянь, душеубийство, ссоры,

И