Я с детства полюбил овал

Наум Моисеевич Коржавин

Наум Коржавин – поэт, прозаик, переводчик и драматург с поистине непокорным духом. В 1961 году дебютировал стихотворной подборкой в «Тарусских страницах». Слава Коржавина росла как подпольная, списочная, самиздатовская. Его стихи звучали на посиделках диссидентов, благодаря чему автор и приобрел славу, вышедшую за пределы книжных тиражей. «Поэт бесстрашной свободы» – сказал о нем прозаик и литературовед Бенедикт Сарнов.

В стихотворениях Наума Коржавина читатель найдет темы патриотизма, любви, быстротечности времени, красоты природы. Его стихи – размышления о сущности человека в сочетании с эмоциональностью и юмором. Это настоящая поэзия, которую сам автор охарактеризовал как «ответ гармонии души на дисгармонию бытия».

Наум Моисеевич Коржавин

Я с детства полюбил овал

© Н.М. Коржавин, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Предпутье

До войны

«Еще в мальчишеские годы…»

Еще в мальчишеские годы,

Когда окошки бьют, крича,

Мы шли в крестовые походы

На Лебедева-Кумача.

И, к цели спрятанной руля,

Вдруг открывали, мальчуганы,

Что школьные учителя —

Литературные профаны.

И, поблуждав в круженье тем,

Прослушав разных мнений много,

Переставали верить всем…

И выходили

на дорогу.

    1945

«Боль начинает наплывать…»

Боль начинает наплывать

Опять – тебе назло.

А ты быстрее за слова,

Но больше нету слов.

И ты поймешь: спастись нельзя,

И боль зальет глаза.

Ведь ты давно уж все сказал,

Что надо б тут сказать.

    1941

«До вечера, не в унисон толпе…»

До вечера, не в унисон толпе,

Шарахающейся от таких,

Ходил и мечтал об одной тебе

И вслух сочинял стихи.

А город стиснул мечты домами.

А небо покрыло их серою коркой.

Но ты… Ты мелькала, вплетаясь в орнамент

Деревьев, Днепра и Владимирской горки.

    1940

Жуча

Вот прыгает резвая умница,

Смеется задорно и громко.

Но вдруг замолчит, задумается,

Веселье в комочек скомкав.

Ты смелая, честная, жгучая.

Всегда ты горишь в движении.

Останься навеки Жучею,

Не будь никогда Евгенией.

    1941

Детство кончилось

Так в памяти будет: и Днепр, и Труханов,

И малиноватый весенний закат…

Как бегали вместе, махали руками,

Как сердце мое обходила тоска.

Зачем? Мы ведь вместе. Втроем. За игрою.

Но вот вечереет. Пора уходить.

И стало вдруг ясно: нас было не трое,

А вас было двое. И я был один.

    1941

Война

Поездка в Ашу

Ночь. Но луна не укрылась за тучами.

Поезд несется, безжалостно скор…

Я на ступеньках под звуки гремучие

Быстро лечу меж отвесами гор.

Что мне с того, что купе не со стенками, —

Много удобств погубила война,

Мест не найти – обойдемся ступеньками.

Будет что вспомнить во все времена.

Ветер! Струями бодрящего холода

Вялость мою прогоняешь ты прочь.

Что ж! Печатлейся, голодная молодость, —

Ветер и горы, ступенька и ночь!

    1942

«Это было в Уральских горах…»

Это было в Уральских горах

Иль, вернее, во впадине гор,

Где река на восьми языках

С темной ночью ведет разговор.

Он звучал мне отчетливо так,

Говорливый, шумливый, немой…

Когда я проходил там в лаптях,

В пять утра возвращаясь домой.

Это юность моя, как река…

Озаренные шишки вокруг.

Или в мыслях от пули врага

Погибающий где-нибудь друг.

Как из впадины рвалась душа.

Даль была так доступно жива

За Миньяром вставала Аша,

За Ашою Уфа и Москва,

За Москвою опасность в глаза,

Там ведь рядом история шла…

А вокруг только горы в лесах,

Где в тени земляника росла.

Да! Леса. Но в рабочих ушах

Вместо шелеста скрежет стальной.

Я свободою только дышал

В пять утра, возвращаясь домой.

    1945

На уральской станции

Над станцией бушует снег,

Слепляющийся теплый снег.

Он бьет в глаза и как на грех

Стремится вызвать женский смех,

Хороший серебристый смех,

Такой же теплый, как и снег.

Над станцией бушует снег,

А в ожидальном зале – смех,

Мужской, удушливый, сухой,

С едва подавленной тоской,

В который отзвук тот прошел,

Что все равно нехорошо.

Да