На краю небытия. Философические повести и эссе

Владимир Карлович Кантор

В своей новой книге Владимир Кантор, писатель, доктор философских наук, заведующий Международной лабораторией исследований русско-европейского интеллектуального диалога Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ-ВШЭ) и ординарный профессор Школы философии того же университета, дает своеобразный мастер-класс, показывая, что литература и философская рефлексия нисколько не противоречат друг другу Одна из любимых идей автора – что только в философском контексте становится внятным художественный текст. В этой книге он попытался реализовать это свое понимание культуры.

Все тексты публиковались в периодике – московской, питерской, ярославской, чешской, американской (США).

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Владимир Кантор

На краю небытия

© Кантор В.К., автор, 2018

© Центр гуманитарных инициатив, 2018

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать

    А.С. Пушкин

Зачем, зачем во мрак небытия

Меня влекут судьбы удары?

Ужели всё, и даже жизнь моя —

Одни мгновенья долгой кары?

Я жить хочу, хоть здесь и счастья нет,

И нечем сердцу веселиться,

Но всё вперёд влечёт какой-то свет,

И будто им могу светиться!

Пусть призрак он, желанный свет вдали!

Пускай надежды все напрасны!

Но там, – далёко суетной земли, —

Его лучи горят прекрасно!

    Александр Блок

    29 июня 1899

Нами правит вечный божественный разум, а мы все гибнем как клопы.

    Владимир Бибихин, 2004

Нежить, или Выживание на краю подземного мира

Странная повесть, фантазия в духе Босха

Мгновения вечности

Междупланетные пространства,

И сонм неисчислимых лет,

И нашей жизни миг короткий —

Мы не живем, нас в мире нет!

Напрасны слезы и тревога,

И ужас бледного лица, —

Мы только сон минутный Бога,

А снам Господним нет конца!

    Даниил Ратгауз

Россия рухнула в пропасть небытия

    Федор Степун

    Бонмо Александра Филиппова

    «выйти в нелюди»

Под крышкой гроба

Гроб, в котором я лежал, закрыли крышкой с кистями, потом заколотили гвоздями. Надо мной образовалась преграда, которая будет теперь всегда, пока я не сгнию и не стану пищей червей. А стану ли? Зрение и слух погасли, это я каким-то нутром ощущал. Ни видеть, ни слышать я сейчас не мог, потому что лежал на спине совершенно мертвый. Но как-то странно – я все равно все чувствовал и видел, но каким-то другим зрением, видел, как под гроб просунули веревки и опустили его в яму. И голоса слышал, но будто не ушами, а другим каким-то слухом. «Как я попал сюда? Что со мной? Раз я все понимаю, но понимаю, что я мертв, то, значит, есть какая-то жизнь вне жизни?

Что за глупости говорят про меня? Ах да!.. Какой-де замечательный ученый и писатель… Столько операций, почти смертельных, перенес, выжил, а умер, мол, случайно, по неловкости… Да, операций было немало. Перед одной из них медсестра сказала мне: Мы вас подадим на стол в понедельник. Будто я был гусем к Рождественскому столу, а Рождество тогда и впрямь надвигалось. Но это их профессиональный сленг. О строчках «где стол был яств, там гроб стоит» они, конечно, не думали, да и не знали, скорее всего. Так что все же за форма существования во мне? Я так много последнее время рассуждал о нежити, что, скорее всего, сам стал нежитью. Хорошо хоть, что не вурдалаком.

А ведь Главный Мертвец, что лежит в центре Москвы, говорят – настоящий вампир. Хотя каково ему десятки лет там лежать на всеобщее обозрение: поневоле одичаешь. Года четыре назад я ехал в Вильнюс, еще Союз не распался, со мной в купе были два литовских медика, один патологоанатом, другой психолог. Мы разговорились. Они сказали, что их вызвали в Москву посмотреть, что происходит с телом Ленина. Ну и что? – спросил я. Да непонятно, ответили хором они, ногти растут и волосы, а при этом сердце не бьется, легкие не работают, соответственно, и желудок давно. Все-таки человека, если он человек, – сказал патологоанатом, – надо в земле хоронить. Психолог возразил, что в народных мифах полно историй об оживших мертвецах. И мы замолчали. А я вспомнил исто