«Ты имярек велик и смешон, песни поют в твою честь и ржут…»

Ты имярек велик и смешон, песни поют в твою честь и ржут

Кони, кони поют, и ухмыляются люди, как ты ни строй нас в каре.

И компромисты и конформисты смеются – в том сущность вида,

А перестав, не люди они уже, хоть и двуноги, и глазки блестят.

Это сверх-человеки – кони, волкИ и прочие твари земные и адские,

Нам о них знать зачем? – Они оседают на дно, пусть их.

А нам улыбаться и жить, как ты ни строй нас в каре,

Мы разбредёмся к подругам, к семьям и по домам.

Ты имярек велик и смешон, пустобрёх и кто-то на дне.

«Не Мандельштам, так я здесь вставил зубы и уходить буду в зубах…»

Не Мандельштам, так я здесь вставил зубы и уходить буду в зубах.

Меняет нас вставная челюсть, респект улыбке придаёт,

А главное – ты можешь мясо теперь разжёванным глотать,

Но мясо – это мелочь, есть такое, что в жизни нужно больше мяса.

Соленья! Кислая капуста! А огурцы?! И боже мой – грибочки!

Теперь мне водка нипочём – всего лишь приправа к квашеной капусте.

Да, русский, русский. Не язык, а алкоголик.

«Сходится всё, чему время сойтись. Вспомни – мимо скользило льдинками…»

Сходится всё, чему время сойтись. Вспомни – мимо скользило льдинками

Жадно желанное с именем жизнь, видимое и ненавидимое.

Сегодня день и завтра день, ему всегда оставаться завтра,

Там фиолетовое может сойтись и параллельное пересечься,

И ты однажды поймёшь, что «чернь» имя всему, что не светится.

А как же червлёная сталь Луны в чёрной сини небес,