Когда пиндосы пустят бомбы,

Весь Мир событие запомнит,

Забудет правда через час,

Но будет помнить вечно нас.

Их правила и все законы,

Твердят о деньгах и о воле, —

О воле всякой слабой мрази,

О праве жизни для заразы.

А наш закон спокон веков:

Нет место для злых дураков;

А наш закон идёт издрЕвле:

Глаголу правды сердце внемли.

*

Что тут сказать— мы жили духом,

Не поддаваясь лживым слухам

О том что деньги правят бал, —

Наш люд за правду всё отдал.

«Есть девушки, есть люди…»

Есть девушки, есть люди,

Что не нуждаясь в чуде,

Стремятся заработать,

Вычев свои хлопоты.

Они идут по головам

Знакомым, близким и друзьям,

Он не знают слова «хам»,

И руку на протянут вам.

У них есть цель— есть направленье

И вся их жизнь это стремленье.

Достойно бремя без сомненья,

Но есть одно и сожаленье…

Они достигнув потолок,

Предчувствуют: космос далёк.

И деньги копятся – бурлят,

Но на ракету хватит вряд`».

«Для чего писали маслом?..»

Для чего писали маслом?

Чтобы людям мир прекрасный

Отпечатать в ярких красках.

Для чего были в романах

Интерьеры, кони, дамы?

Для того, чтоб обыватель—

Не учёный, не писатель

Тоже знал как ходят в платьях

Во дворцах и в их палатах.

Но зачем сейчас всё это?

Если всё есть в интернете,

Если даже мысли эти

Не нуждаются в поэте.

Всякий может, взяв смартфон свой,

Доказать, что он крутой boy.

Всякий выскажется—плюнет

И ч'рез час плевок забудет.

Станет думать о насущном,

Ведь тоскливо в мире скучном,

Где среди всех развлечений,

Среди слов и среди мнений

Не осталось уж сомнений,

Что компьютер—вот где гений.

Он создаст фотографично,

Что художник бы обычный

Рисовал долгогодично.

Сказочник.

Если хотите наказать человека – дайте ему то, о чём он мечтает.

1

В семье некоего писателя сказочника (да, есть такие и в наше время) произошло происшествие, то есть случился случай. Дело в том, что сказочник с женой и давно стали замечать за своим сыном семиклассником ненормальное, а тут вдруг он является со школы с фиолетовым синяком на щеке. Мать стала охать-ахать, а отец подумал было лукаво прищуриться, да и подшутить, но внутри осёк себя и тут же вместе с серьёзной миной на лице, в его душе восстало какое-то неприятное чувство.

Надо сказать всё-таки, что сказочником отец семейства был «по совместительству», а основной его должностью была профессия бухгалтер. Но он в тайне от своих коллег сочинил себе это увлечение, да так увлёкся, что многие годы пишет и думать стал наконец более о своих сказках, чем о всех других жизненных делах вместе взятых. Вернее думал-то он немало о «жизненных делах», но думал о них как-то по накатанному, как-то не совсем и думал, а продолжал работать как робот, смеяться как робот и всё остальное как робот, кроме писательства своих сказок.

О, что касалось сказок, то об этом предприятии были все его мысли: когда он шёл на работу, когда он шёл с работы, когда он ложился спать и просыпался – всё время думал и искал новые интересные идеи, – да он чуть ли богу ни молился, чтобы тот послал ему их; хотя был и неверующий, то есть в церковь конечно ходил, но тоже как робот.

Как человек неглупый, он сказал сыну наедине:

– Что случилось?

Сын сперва не хотел говорить, как человек – мужчина, но позже, смекнув, что отец его человек хороший, то решился доверить ему свою драму:

– Да… девчонка одна мне нравится… а там один… из старшего класса… над ней подшутил… Ну я ему заметил, чтобы он не шутил над ней… А он мне и говорит: «Пошли за школу и там всё решим.» Я сразу не согласился, сказал: «Я тебе не гладиатор.» А он после этих моих слов рассмеялся и ушёл. Но в следующие дни он ещё остервенелей стал докапываться до меня и моей девчонки. И в итоге я сам его позвал за школу… Вот результат.– указал малец на свою щёку.

Сказочник отец задумался.

– Это ты зря в первый раз не пошёл с ним.

– Почему?

– Потому что показал слабость.

– Ну да…

Отец мальчика был не настолько дурак, чтобы идти в школу «разговаривать с учителем», или того хуже к родителям забияки, или, что уж совсем