Узник

Леонид Фролов

Книга рассказывает о событиях Великой Отечественной войны. Здесь описывается трагедия молодого парня, который попадает в плен. Концлагерь, борьба за жизнь, предательство и первая любовь делают из него настоящего мужчину. События разворачиваются в концлагере Нойенгамме. Книга написана по реальным событиям.

Леонид Фролов

Узник

От автора

Всё детство я проводил у бабули с дедом, да нужно сказать, у них прошло всё моё детство. Это были поистине счастливые времена. Иногда я думаю, как наши дети будут вспоминать детство смартфонов и различных гаджетов, ведь я родился и вырос в Советском Союзе, где из развлечений была сплошная улица. Постоянно сбитые колени и локти, которые бабушка нежно обдувала и максимум прикладывала подорожник. Через час я вытирал слёзы, и уже забыв о боли, бежал получать новые травмы.

А эти советские велосипеды, особенно когда ты ещё мелкий и катаешься на Десне под рамкой, или турниры по футболу, чуть ли не на картофельном поле. Так проходил целый день, а вечером плетёшься без ног до кровати, а бабушка всё равно обнимет и поцелует перед сном.

Для меня настоящим другом был мой дед, который изрядно выпивал. Будучи уже на пенсии, он работал обыкновенным сторожем в ТОРГЕ. Дед заступал на дежурство, а я возил обед на велосипеде, который мог уронить несколько раз.

Когда подъезжал к его проходной, то уже был готов поехать в магазин, по его указанию. Он мне давал пятак или трёшку, пакет, и я мчался в продуктовый магазин, неподалёку. Там уже все знали, что я внук Иваныча, заворачивали бутылку пшеничной и кулёк конфет, для меня. Конфет было несколько сортов, но самые любимые ириски, которые можно было жевать бесконечно долго.

По приезде домой бабушка постоянно меня пытала, покупал ли я деду водку, но я его не сдавал. Наступал вечер, а дед пьяной походкой шёл домой. Самое интересное в том, что его никто и никогда не боялся, а наоборот, когда он выпивший, то становился добрым и разговорчивым.

Дед был невысокого роста с лысиной и с очень крупными руками. Руки его до сих стоят перед глазами. Таких крепких рук, как у деда, я не встречал. Он всегда носил потёртый пиджак, одетый на рубашку в горошек, а на голове обязательно кепка, которую терял по дороге, будучи нетрезв, но когда поймёт, что на голове ничего нет, то возвращается искать и всегда находит.

Мы жили в частном деревянном доме, который дед построил сразу после Великой Отечественной войны. Тогда все дома были одинаковые, строили на один лад. На входе была большая летняя веранда, в которой стоял деревянный круглый стол и обычный диван. Сразу после выхода из веранды, длинный коридор. Он был настолько большой, что мы там устраивали дискотеку с друзьями. Ставили на пол кассетный магнитофон, натягивали гирлянду и танцевали до утра. Там я впервые влюбился в девочку из соседнего дома, но безумно боялся пригласить её на медленный танец.

Я был в компании вроде заводилы, и выполнял роль диджея. Регулярно перематывал кассету на один и тот же медляк, но не решался подойти к ней с предложением о танце. Однажды я набрался смелости, и это свершилось. Тогда были первые чувства, которые я испытал, и наверно они останутся в памяти навсегда.

Нас в семье у бабушки с дедом было шестеро внуков, а этот большой коридор служил для вечерних посиделок с выпившим дедом. Мы садились прямо на пол, окружали деда и просили его рассказать про войну. В нашей детской памяти уже тогда зарождалась мысль, что нас окружают герои, которые 4 года войны с немецкими оккупантами сражались за то, чтобы мы вот так, в тёплой обстановке, окружив деда, сидели часами и слушали его рассказы.

Бабушка поворчит, поворчит на пьяного деда, а сделать ничего не может, даст ему лёгкий подзатыльник, да пойдёт к Майке разговаривать. Майка ? это наша корова и кормилица, умная корова была, всё понимала, что ей говорят. Зато молока давала по 20 литров в день. Доиться давала только моей бабушке и маме, других не подпускала, разве только, когда свеклы, да травы принесёшь.

Так под тусклой лампочкой, мы могли сидеть часами с дедом, засыпая у него на руках. Я всегда внимательно слушал его рассказы